Походный барабан
Шрифт:
Когда он ушел, графиня резко повернулась ко мне:
— Вы должны уйти! Если вас найдут вместе со мной, он вас убьет!
Мою мужскую гордость возмутило предположение, что меня так легко убить.
— Мадам, нас, Кербушаров, убить не так-то просто. Вот этот клинок, — я показал на меч, — не так давно отнял жизнь у одного барона. Не сомневаюсь, что он может отнять её у ещё одного…
— Вы убили б а р о н а?
— После того, как мы штурмом взяли его крепость. Бароны, дорогая графиня, испускают дух так же, как купцы или крестьяне. Тот, о котором я говорю, испустил дух как вор, которым, по сути, и был. Барон де Турнеминь…
— Турнеминь?
— Он вам не родня, надеюсь?
— Нет; но ему одно время служил один из капитанов в замке Саон, человек по имени Тайллефер.
— Не доверяйте ему. Я считаю, что он предал моего отца, а ограбить меня он точно пытался. Это наемник, не имеющий основного в этой профессии достоинства — верности. Я был бы сильно удивлен, если бы узнал, что он не подкуплен графом Робертом.
— Я ему доверяю.
— Другие тоже доверяли, за что и поплатились. Однажды я чуть не раскроил ему череп, и сейчас жалею только о том, что не ударил сильнее.
Она была испугана:
— Кому же тогда верить, если я не могу доверять своим собственным капитанам?
Я поклонился:
— Мне вы можете доверять, пока речь идет о вашем замке, вашем богатстве, вашей жизни… но только не о ночах в одной комнате с вами.
Ее глаза вспыхнули смехом:
— Ты так много говоришь об этом, купец, что я уж думаю, не болтун ли ты просто-напросто…
Уязвленный, я начал было отвечать, но она расхохоталась и повернулась ко мне спиной. Это белое платье великолепно облегало её бедра, которые были красивы, очень…
Внезапный шум на улице заставил меня броситься к окну. Там объявились шестеро вооруженных всадников, и с ними был высокий, крепкого сложения человек, смуглолицый и с густыми черными бровями. Излишне было бы сообщать мне, что это и есть граф Роберт де Малькре.
Быстро повернувшись, я сказал:
— Оставайтесь здесь, и ни звука. Я пойду вниз.
Я затянул на себе пояс с мечом и повернулся к двери.
Она схватила меня за руку:
— Нет! Пожалуйста, прошу, не надо! Он вас убьет!
Наклонив голову, я легонько поцеловал её в губы и пожалел, что приходится уходить.
— Жди меня. Если умру, то унесу с собой память о твоих губах.
Про себя — и для собственного сведения — я добавил, что пока умирать не собираюсь. Слишком много остается неисполненных дел.
Граф Роберт как раз подходил к лестнице, когда я появился наверху её.
— А ну, посторонись, — приказал он, — я хочу подняться наверх.
— Наверху этой лестницы, — ответил я, — одна комната. Комната эта моя. А тебе там делать нечего.
— Посторонись, я сказал! — Его черные глаза обожгли холодом. — Или я выпущу тебе кишки и по ним пройду в комнату.
— Если ты поднимешься по этим ступеням, — сказал я, — мы ещё посмотрим, чьи кишки будут здесь валяться, — и выхватил меч. — Подходи, если есть желание. Можешь попробовать эту сталь на зуб.
Он спокойно отступил на шаг и показал на людей, стоящих позади:
— Я не бьюсь с простолюдинами. Вот они это делают вместо меня.
— Отличное оправдание для труса, — заметил я.
Граф Роберт подал солдатам знак рукой:
— Убейте его.
— Если они сделают хоть шаг, — надменно произнес голос, который, раз услышав, забыть было невозможно, — то я всю их шайку повешу, а тебя выше всех. Я гансграф Руперт фон Гильдерштерн из Белой Торговой Компании. А этот человек — один из наших купцов.
— У меня тридцать солдат! — заявил граф Роберт.
— А у меня впятеро больше…
Гансграф стоял в дверях у нижней площадки лестницы, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной.
— Они ветераны более трехсот битв, граф Роберт. Любая пятерка моих людей одолеет твоих три десятка, изрубит и нанижет на пики, как лягушек.
Гансграф уперся рукой в бок:
— Если тебе не случалось ещё повоевать с купеческим караваном, граф Роберт, то можешь получить урок, только вряд ли ты выживешь, чтобы его оценить.
Гансграф шагнул в комнату, и за ним последовала дюжина наших людей. Долгие месяцы трудного пути в любую погоду сделали их лица темными и суровыми. Доспехи несли на себе вмятины после множества боев и стычек. Это были жилистые, мускулистые бойцы, готовые ко всему и на все.
Люди графа Роберта опустили оружие, и, бросив на них разъяренный взгляд, граф вышел широкими шагами, а за ним и его солдаты.
Гансграф протянул руку:
— Ты исчезаешь и появляешься снова! Радостно видеть тебя, Кербушар!
Потом добавил:
— Я бы предложил, чтобы госпожа изменила свою внешность, и мы отправимся на ярмарку, где нас все знают.
Наверху лестницы появилась графиня:
— Я уже готова, гансграф. Примите мою благодарность.
Она спустилась по лестнице в том же старом плаще, который был на ней при нашей первой встрече в лесу; голову прикрывал капюшон.
Повернувшись ко мне, она заметила:
— По делам графа Роберта я вижу, что не только людям подлого происхождения свойственна подлость. — И подняв на меня глаза, добавила: — И не только благородным, Кербушар, свойственно благородство!
Глава 35
Ярмарка в Провене на протяжении всего двенадцатого века была одной из крупнейших во Франции. Проводилась здесь и майская ярмарка, но самая значительная открывалась в сентябре. Холодные не по сезону, дождливые дни кончились, и теперь стояла теплая солнечная погода.