Похорони мечту
Шрифт:
— Дорогая, любимая, желанная…
Порыв нежности захлестнул Игоря полностью, без остатка, мгновенно передался Русе, и они прильнули друг к другу.
— У тебя глаза грустные. Разве ты не счастлива? — когда чувства пришли в норму, а кровь заструилась в привычном ритме, спросил Игорь.
— Любовь — странное чувство… — ушла от ответа Руся.
— Мы же вместе. И ничего не может нас разлучить…
— Да, ничего. Кроме времени. А оно становится непослушным. Мне все труднее удерживать его…
В словах женщины таился некий смысл, но Игорь не придал ему значения.
— Дорогая, — спросил, — если я так рвался к тебе, а ты все время ждала меня, то почему путь к тебе оказался таким трудным?
— Глупенький… — улыбнулась Руся и нежно погладила его по голове. — Путь к мечте всегда трудный. Иначе мечта утрачивает смысл и перестает быть таковой…
Если все так хорошо, отчего раньше, еще в том мире, когда я просыпался, преобладали тягостные впечатления? Ведь, когда присутствует приятное, плохое забывается. Положительные эмоции всегда сильнее отрицательных… И, если в снах торжествовала радость, я должен был просыпаться счастливым… Значит, разгадан не весь сон. Происходило в нем нечто, до сих пор еще скрытое в глубинах памяти?..
Мысль подкралась исподтишка. Ошеломила предательским ударом. И больнее было от того, что не находилось аргументов, способных поколебать ее достоверность.
Игорь так и застыл над принесенным искусительницей варевом, возможно, вкусным. Он не придавал значения таким мелочам. Пища была необходима для поддержания сил, удовольствий и так хватало… Сейчас он, пожалуй, впервые обратил на нее внимание. И лишь потому, что от внезапного прозрения, еда комом встала в горле, не желая продолжать привычный путь по пищеводу.
Игорь закашлялся.
Отвратительные пережеванные куски изверглись на стол. Ложка шмякнулась в миску и брызги то ли густого супа, то ли жидкой каши, словно плевки размазались по лицу.
Русалка среагировала на непривычный шум. Правда, в этот раз ее появление не доставило прежней радости.
Игорю показалось, что женщина постарела. Он разглядел мелкую сеточку морщин под ее глазами…
— Что случилось, дорогой?
Голос, как и раньше, был тихим, нежным, но почему-то казался глуше, чем обычно.
Все, наверняка, отразилось на его лице.
Руся выглядела приунывшей, обеспокоенной.
Может, именно эти чувства на миг состарили ее?
— Пойдем, я солью.
Игорь покорно поднялся. Ему отчего-то не хотелось смотреть на любимую женщину. Или стеснялся своего внешнего вида, или боялся, чтобы видение каким-то нелепым образом не превратилось в реальность?..
На Русе была длинная безликая одежда, скрывающая чудную фигурку, голова плотно укутана выцветшим деревенским платком. Со спины ее вполне можно было принять за старуху. Но Игорь ведь знал, что это не так…
Женщина зачерпнула ковшом воду, и в плескающейся поверхности Игорь снова на мгновение рассмотрел дряхлые черты. Сейчас Руся выглядела еще хуже, чем в тот миг, когда ему впервые показалось, что она постарела. От неожиданности он отшатнулся, но тут же взял себя в руки.
Ведь это только рябь…
Успокоившись, с удовольствием плеснул холодную воду на лицо, смывая загустевавшую липкую слизь…
В печурке по-прежнему весело трещали березовые поленья, в комнате было тепло и уютно. Только нечто невидимое уже просочилось вовнутрь и вносило свои коррективы. Пока мало заметные, но вполне ощутимые.
Руся сидела за столом, вдали от лампы, подперев голову. Она так и не сбросила нелепый балахон и теперь напоминала не столько старуху, сколько уродливое страшилище.
Виной всему — лампа.
Неяркий свет искажал облик, сливая реальное с раздутой до неимоверных размеров тенью, которая, не помещаясь на стене, безжалостно ломала тело, перенося часть шеи и голову на потолок.
Игорь лежал в постели и впервые ему не хотелось делить ее с Русей.
Не то, чтобы вдруг разлюбил…
Нелепые ассоциации словно вбили клин, разорвали ниточку, связывающую до сих пор. Мысль о страшилище, навеянная тенью, прочно засела в мозгу…
И еще что-то было не так…
Ах да, лампа…
Почему раньше она светила ярко, а сейчас фитиль опущен, и на нем едва тлеет крохотный огонек?
Игорь перевел взгляд на окно и удивился, что оно потеряло устойчивую черноту и уже почти не отражает свет.
— Да… — грустно заметила женщина, угадав его мысли. — Наступает утро, и я должна буду скоро уйти…
— Как?..
Игорь сам не знал, была ли его растерянность искренней. В душе что-то надломилось и некая ее часть, возможно, даже обрадовалась предстоящей разлуке.
Но, не основная…
Слишком свежи и приятны были воспоминания, чтобы так просто распрощаться со сладенькой сказкой.
— Сомнения убивают веру. А, когда нет веры, мечта погибает…
— Ты не можешь погибнуть! — теперь Игорь не кривил душой. Он испугался по-настоящему.
— Я уже умираю… — грустно заметила Русалка. — Частица меня уже не живет в твоей душе…
И Игорь с ужасом осознал, что это правда.
— Разве ничего нельзя сделать? Может, операцию или…
Фраза осталась незаконченной. Он понял, что сморозил глупость.
Руся решительно поднялась и задула лампу. Теперь комнату освещали лишь красноватые блики от печки. Игорь услышал шелест спадающей ткани, всколыхнувшийся воздух подсказал, что женщина рядом.
— Поцелуй меня на прощанье…
Тело было уже не тем. Утратило упругость, казалось дряблым и немощным, но, охваченный приступом нежности, Игорь ласкал его с не меньшим, а, может, и большим рвением, чем прежде. И его страсть оживила Русалку, придала ей сил. Она вспыхнула, словно догорающий уголек, даруя напоследок остатки тепла.