Похоть

Дьюки Кер

– Это не «тело». Это чертов человек. Господи, – выдавил Гнев, проведя рукой по волосам.

– Нет, Зависть прав. Мы должны защитить нашего брата. Избавимся от улик, – произнес Гордыня.

– А что будет, когда кто-нибудь спросит, где он, черт возьми? – потребовал Гнев.

– Он трахал всех шлюх в городе. Рэтт просто скажет, что отец ушел к какой-нибудь женщине. Никто не усомнится в этом, – фыркнул Бог.

– Об этом позаботимся потом. Сперва нужно от него избавиться, – произнес Зависть.

Мог ли я пойти на такое? Позволить

аллигаторам съесть его тело?

– В кабинете брезент, – указал я в сторону.

Гордыня проследил взглядом в указанном направлении.

– Следует ли нам знать, почему у тебя в кабинете брезент?

– Нет, не стоит. На нем моча, так что будьте осторожны, когда решите поднять его.

Все посмотрели на меня с любопытством.

– «Золотой дождь».

*****

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я сосредоточился на дыхании, пока Зависть и Гордыня заворачивали отца в брезент, используемый им для сексуальных игр. Я мог держать пари, что он не ожидал такого исхода, покупая его для своих извращений.

– На чьей машине мы поедем? – спросил Гнев, обходя комнату.

– Его, – предложил я. – Она в гараже. Никто не увидит, как мы погрузим тело в багажник.

– Хорошо, – отрывисто кивнул Гордыня.

– Я останусь и вымою кровь, – предложил Гнев.

– А я помогу ему тут все убрать, – произнес Леность, даже не пошевелившись.

Гнев вышел из комнаты. Донесся звук открывающихся и закрывающихся шкафчиков.

– Остальные поедут избавляться от тела, – приказал Гордыня.

«Избавляться от тела».

«Избавляться от тела».

«Избавляться от тела».

Я вышел из комнаты и поднялся по лестнице, чтобы меня вырвало там, где никто не смог бы услышать.

*****

Мы сидели в машине, как сардины, я словно парил над своим телом, не участвуя в действе. Это не могло быть реальным. Если бы не ощущал чей-то локоть сбоку и не видел ни единого признака Робби, то решил бы, что спал.

Небо стемнело, давая нам покров тьмы, в котором мы нуждались.

Гордыня сидел за рулем, пока Бог указывал ему путь в какие-то болота за владениями его отца. Друг сказал, что они не купили этот участок, поскольку тот совершенно не пригоден для жизни. И никто не ходил туда за ненадобностью. Идеальная свалка для жертв серийных убийств.

Или подростков, игравших во взрослых мужчин.

– Спасибо, – выдавил я с заднего сидения. Не было нужды вдаваться в подробности. Все знали, за что я благодарил. Все они решили рискнуть своим будущим ради меня, почти чужого им человека.

– Мы же братья, – буркнул Гордыня, и в салоне повисла тишина.

Повернув на грунтовую дорогу, через минуту превратившуюся в лужи грязи с кустарниками, Гордыня остановил машину.

– Дальше не поедем. Нельзя рисковать тем, что мы здесь застрянем.

– Остаток пути можно пройти пешком, – произнес Зависть почти обыденно. Он распахнул дверь и вылез из машины, словно мы собрались в какой-то поход.

Наши с Алчностью взгляды встретились, и он приподнял бровь, комментируя, тем самым, оптимистическое отношение Зависти к ситуации.

Через несколько мгновений мы все столпились вокруг багажника, словно гадая, там ли все еще тело, или, может, эта ночь нам приснилась. Но это не сон. Тело лежало все там же, куда мы его положили.

Протянув руку, Гордыня перекинул моего отца через плечо, словно он ничего не весил. Даже не охнул под его весом. Настоящий зверь.

– Давайте покончим с этим, – буркнул он, пробираясь сквозь деревья.

– Я не совсем так представлял наш сегодняшний вечер, – хлопнул меня по плечу Бог.

Прежде чем я успел ответить, Гордыня вдруг отшвырнул от себя тело в брезенте, и оно с глухим стуком упало на землю. Потом покатилось. И я увидел отца. Он двигался.

Отец шевелился, черт возьми.

Он неуверенно поднялся на колени и застонал от боли.

«Дерьмо».

– Что за черт? – выдохнул он и осторожно поднялся на ноги. Прижав руку к затылку, отец поморщился и посмотрел на ладонь в крови.

Мне следовало поднять упавшую челюсть и что-то сказать, но слова никак не проходили через комок в горле.

Покачнувшись на нетвердых ногах, отец осмотрелся и, наконец, заметил меня. Он моргнул, словно старался прояснить мысли.

– Что здесь происходит, Рэтт? – простонал отец.

«Черт. Черт. Черт».

Гордыня гневно уставился на меня.

– Ты хоть проверил его чертов пульс?

«Дерьмо».

– Я... эм...

– А хоть кто-нибудь из нас? – выдохнул Гордыня.

Тишину прорезал хохот. Зависть склонился, хлопнув себя по колену.

– Классика, – он вытер сочившиеся с глаз слезы. – Я все улажу, – закончил Зависть. Вытащив нож из ремня на лодыжке, он провальсировал к моему отцу, отчего тот попятился, спотыкаясь на неровной земле в страхе за свою жизнь.

Я словно прирос к месту. Жар пронесся вверх по позвоночнику, посыпая споры по всему телу.

Отец не умер.

– Чувак, – огрызнулся Бог на Зависть.

Гордыня остановил его, схватив за руку, и покачал головой.

– Что такое? – растерянно спросил Зависть.

– Эй, – снова произнес Бог, качнув головой, – убери нож.

– Где ты вообще его взял? – поморщился Алчность.

Судя по всему, Зависть безумен.

– Рэтт, что происходит? – спросил отец дрожащим голосом. Нас кусали насекомые, а шепот деревьев делал это место каким-то мистическим. Я впервые глубоко вздохнул с тех пор, как сбил его задницу этим вечером. Глотая воздух, я ощутил как заныли легкие. Мне казалось, что сатана дышал мне в шею, а душа скатывалась в ад.

– Ты ударил меня, – только и смог произнести я, все еще не до конца понимая, что происходило. Я ведь считал, что отец умер. В панике даже не подумал проверить пульс.