Похоть
Шрифт:
– Тебе нужно притормозить, – огрызнулся я, схватив ее за руку. Она не стала вырываться из моей хватки, но и не обернулась.
Я услышал, как Честити шмыгнула носом.
– Ты не мог бы отпустить меня? – хрипло проговорила она.
Встав перед Честити, я машинально заправил ей локон за ухо и ощутил укол в сердце.
Ее прекрасные глаза блестели от слез. Красные полосы, пересекавшие нежные щеки, смотрелись неправильно.
– Что случилось? – спросил я, понизив голос.
Я не понимал причины, но в моем голосе слышалось неподдельное беспокойство.
– Ничего, я просто простудилась. Пожалуйста, дай мне пройти, – взмолилась она, попытавшись обойти меня.
Однако я не позволил ей и обхватил за плечи, уводя с пути в укромный уголок.
Честити закатила глаза, но позволила мне увести ее, прежде чем вырвалась из моих рук. Вытерев слезы, она то ли фыркнула, то ли икнула, а потом рассмеялась.
– О Господи, я не в себе, – усмехнулась Честити. Но как-то неестественно. Я видел настоящую боль в ее глазах. Однако подобное было для меня в новинку. Мама всегда скрывала свои эмоции, кроме того случая, когда Робби...
– Я устала быть собой, понимаешь? Все это ожидание. Когда я смогу выйти на воздух и перевести дух? – простонала Честити, возвращая меня в реальность и уводя от призрака Робби.
Я ничего не ответил, позволив ей выплеснуть эмоции.
– Мой отец всегда во власти своих желаний, но от меня ждет того, чтобы я стала какой-то машиной, ни разу не дав воли чувствам, понимаешь? – продолжила она, расхаживая взад-вперед.
Честити ухватилась за ткань блузки чуть ниже груди, а потом опустила руку, но тем самым привлекла мое внимание к своему декольте.
– Я просто хочу хоть раз хорошо провести время, не беспокоясь о том, что это станет ему известно, – фыркнула она, внезапно остановившись и уставившись на меня.
Ее взгляд стал практически непристойным, а сияющие глаза исследовали каждый мой дюйм, довольно долго задержавшись на члене. Потом Честити подняла взгляд к моим губам.
От ее пристального внимания по коже побежали мурашки. Это было неожиданно и чертовски возбуждало.
В следующий миг, совсем сбив меня с толку и застав врасплох, Честити кинулась ко мне. Прежде чем я успел понять, что, черт возьми, произошло, ее мягкие полные губы накрыли мои, а пальцы запутались у меня в волосах. Честити прижалась к моей груди, скользнув теплым языком мне в рот.
Ласки были торопливыми, грубыми, неопытными. Чертово совершенство.
Сладкий аромат цветущих яблонь стал обволакивать меня, окутывая в кокон. Я обнял Честити и прижал к стене, став пожирать ее губы, покусывать и ласкать. Член затвердел, требуя, чтобы я вдавил его ей в живот. Внезапно Честити напряглась, а потом положила руки мне на плечи и оттолкнула.
Я отстранился, голова кружилась от вожделения, а дыхание было неровным. Я готов был трахнуть Честити прямо тут, в коридоре.
Ее красные опухшие губы дрожали, а ресницы трепетали над дико поблескивавшими от желания глазами.
– Прости. Боже мой, о чем я думала? – воскликнула Честити. – Это было... – она нахмурилась.
– Чертовски возбуждающе? – предложил я.
– Это было ошибкой, – снова посмотрела она на меня.
– Прекрасной ошибкой, – парировал я, проведя языком по губам.
– Ты не должен проговориться ни единой живой душе. Пообещай мне.
– Что?
– Обещаешь? – повторила Честити более настойчиво.
– Кому какое дело? – усмехнулся я, но Честити прищурилась.
– Я не хочу быть одной из твоих побед, – почти рыкнула она, скрестив на груди руки, а потом ушла.
И кому, черт возьми, я мог рассказать об этом?
Глава 18
По возвращению домой меня приветствовали пронзительные и фальшивые стоны. На полу кабинета на чем-то вроде брезента лежала обнаженная женщина.
Что за чертовщина?
Я подошел ближе и остановился. Над головой блондинки стоял отец и держал свой член. Через мгновение он начал на нее мочиться, а женщина втирала это в себя, как нектар богов.
Что за бред? Какая мерзость. Отец всегда казался мне таким чопорным и приверженцем классики. А теперь я не знал, как избавиться от этого образа в голове. Лучше бы он не занимался подобным дерьмом с моей мамой. Гребаный извращенец.
– Ко мне скоро придут друзья, так что если сможешь закончить с этим или хотя бы закрыть дверь, будет здорово, – проворчал я, закатив глаза. Бросив ключи на стойку, я проигнорировал визг поскользнувшейся блондинки, попытавшейся встать.
Мне бы даже было над чем посмеяться, не будь это нашим семейным домом, и не занимайся он подобным в кабинете матери.
Его кризис среднего возраста набирал обороты.
Я схватил коробку с соком и сел на диван в гостиной, наблюдая, как женщина, похожая на его бывшую секретаршу, быстро одевалась, спеша уйти.
Натянув на себя брюки, отец вышел ко мне в гостиную, встав перед диваном. Его лоб прорезали морщины, скопившись и в уголках глаз. Я ненавидел то, как походил на него. Мне вовсе не хотелось иметь с ним внешнее сходство.
Он упер кулаки в бедра. Тактика запугивания. Мудак.
– Нам нужно поговорить.
Я склонился вперед, уперев локти в колени.
– О том, что ты трахаешь шлюх в доме моей матери?
– В моем доме, – рявкнул он.
Отец был жалок. Он получил его после развода, но этот дом всегда останется для меня материнским.
– Привыкай видеть здесь Мелиссу. Она не какая-то интрижка и уж тем более не шлюха.
Мелисса. Значит, это и была бывшая секретарша, мать вашу.
– Как скажешь, – едва не выплюнул я, поднимаясь на ноги.
Рванув вперед, он схватил мою коробку сока и зашвырнул в противоположную стену комнаты.
– Ты научишься уважению, Рэтт. Меня уже тошнит от твоего пренебрежительного дерьма, – прошипел отец.
Уважению? Да он, должно быть, под кайфом, раз решился обвинить меня в подобном, когда сам был олицетворением позора. Единственное имя, о котором шептались за спиной, руша репутацию нашей семьи, принадлежало ему.