Похождения Бамбоша
Шрифт:
Он был далек от мысли, что события развернутся с чудовищной быстротой и самому ему вскоре придется заплатить жестокую дань неумолимому року.
ГЛАВА 13
Пароход, уносивший беглых каторжников, оказался лучше, чем выглядел на самом деле.
Потому ли, что топлива было вдоволь, потому ли, что его вела опытная рука, но он, как старые чистокровные кони, почуявшие настоящего седока, вскидывают головы и, решив тряхнуть стариной, мчатся галопом, смиренно готовые сдохнуть на финише, тоже несся на всех парах.
Его машина дышала прерывисто, но поршни ходили исправно; винт гудел, как молотилка, но вращался со скоростью шестьдесят пять оборотов; колесо руля держалось только чудом, цепи звенели, но румпель [138] повиновался беспрекословно.
Уйдя подальше от Кайенны в открытое море, они приблизились к берегу возле островов Ремир и двинулись в юго-восточном направлении, приближаясь к Спорной территории.
От Кайенны до бухты Оранж, образованной Атлантикой и правым берегом Ояпоки [139] , то есть до предела колонии, было приблизительно сто двадцать пять километров.
138
Румпель — рычаг, жестко связанный с рулем судна и служащий для управления судном.
139
Сейчас эта бухта называется Ояпок.
Не очень длинная дистанция, и старый кораблик должен был бы преодолеть ее без труда, потому что, несмотря на всю свою ветхость, делал семь узлов (немногим менее тринадцати километров в час). Чтобы покрыть это расстояние, ему понадобилось бы около десяти часов.
Бамбошу это показалось слишком медленным, и он стал распекать бывшего под его началом в качестве капитана на один рейс матроса.
Тот отвечал, что увеличить скорость невозможно и, кстати, придется сделать остановку.
— Зачем?
— Чтоб нарубить дров. Машина жрет их в огромном количестве. У старой калоши аппетит, как у акулы.
— Ты прав, — ответил злодей, сжимая кулаки, — придется смириться. Ах, я бы все отдал за то, чтоб уже быть там, вне всякой опасности, полной грудью вдыхая опьяняющий воздух свободы.
Король Каторги ходил взад-вперед по палубе, заваленной мусором, к которому уже прибавилась блевотина арестантов. Среди прочих мореходных качеств «Тропическая Пташка» отличалась не только умением развивать хорошую скорость, но и приверженностью к бортовой качке.
«Высокая скорость — изрядная качка» — гласит моряцкий афоризм.
Когда-то «Тропическая Пташка» вполне его оправдывала. Но теперь бортовая качка продолжалась, даже когда корабль стоял на якоре.
Все не привычные к морской жизни желудки вскоре были вывернуты наизнанку.
Эта первая часть великого похода к земле обетованной, обещанной Королем Каторги, была далеко не идиллической. Соответственно большинство каторжников лежали пластом, — ничего не видели, ничего не слышали, ничего не ощущали, до такой степени их растоптала эта банальная, но очень цепкая напасть — морская болезнь.
Как всегда в таких ситуациях, пассажиров охватили тоска, волнение, плохие предчувствия. Через два часа пришлось остановиться по причине того, что могли погаснуть топки.
Судно подошло совсем близко к берегу, и две шлюпки доставили на сушу два десятка человек, начавших рубить и пилить прибрежные красные деревья.
Заготовка топлива длилась два часа. Бамбош не переставал злиться, словно боясь, как бы одно из его предчувствий, от которых невозможно было отделаться, не реализовалось бы в смертельную опасность.
У остальных, наоборот, с тех пор как встали на якорь, доверие к нему резко возросло. Относительная неподвижность корабля, как по волшебству, излечила всех от морской болезни. Пассажиры отпускали кошмарные шуточки и, забористо сквернословя, поздравляли друг друга с побегом из тюрьмы.
Внезапно в них проснулся волчий аппетит, и они потребовали жрать.
— Получите! — грубо бросил Бамбош.
— Полный ход! — в рупор крикнул машинисту капитан, бросив беглый взгляд на небо.
Он тоже недоумевал — почему так нервничает Король Каторги, чей мрачный вид резко контрастировал со всеобщим радостным возбуждением. Капитан решил развеять хандру Короля шуткой, но Бамбош, с нарастающим беспокойством глядя на небо, оборвал его на полуслове.
— Что означает эта низкая черная туча? — спросил он, указывая на дымные клубы, проступающие на светлосером небе на юго-востоке.
— Валежник жгут, должно быть. — Капитан ни на секунду не утратил своего благодушия.
— Но ветер дует с моря, а дым стелется в обратную сторону.
— Гм… гм… Да, действительно… Черт подери, надо бы глянуть…
«Тропическая Пташка», переделанная из шхуны [140] , сохранила две свои мачты, хотя и лишенные парусов. Ванты [141] были еще в достаточно хорошем состоянии, чтобы подняться по ним.
140
Шхуна — распространенный тип парусного судна с количеством мачт от двух до семи.
141
Ванты — снасти, раскрепляющие мачту симметрично в обе стороны к бортам судна.
Несмотря на то что Бамбош никогда не поднимался по выбленкам [142] , терзавшая его тревога заменила предварительные тренировки.
Он бросился к вантам и, будучи ловким гимнастом, взобрался наверх и стал пристально вглядываться в ту сторону, где клубился подозрительный дым.
С трудом подавив крик ярости, с безумными глазами и с пеной на губах, совершив акробатический спуск, Бамбош ринулся к капитану, чтоб рассказать об увиденном.
Тот побледнел и едва не выпустил из рук штурвал.
142
Выбленки — концы тонкого троса, укрепленные поперек вант наподобие ступенек и служащие для подъема на мачты.
Никто ничего не заметил и не заподозрил. Когда «Тропическая Пташка» вновь тронулась в путь, на борту опять разыгралась морская болезнь.
Бамбош вполголоса обменялся несколькими словами с рулевым, тот кивнул головой в знак согласия и крикнул в переговорную трубу:
— Прибавь пару!
Скорость немного увеличилась.
Бамбоша это не удовлетворило, и он, в свою очередь, закричал:
— Да прибавь же пару, тысяча чертей!
Машина глухо загудела, ее металлические части загрохотали.