Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре
Шрифт:
– Но тогда бы он не создал свою теорию.
– Теорию неудовлетворенного человека, конечно же, не создал бы. Зато создал бы теорию человека удовлетворенного.
– Мам, но удовлетворенные люди ничего не создают, кроме дерьма.
– А Иоганн Себастьян Бах? У него же все было.
– У него не было мужчины, о котором он страдал. Матфея.
– Александрик! Ты омерзителен, как и твой Фрейд.
И мама повесила трубку. Она очень любила Баха. Я тоже любил, но это не мешало говорить о нем все, что угодно было моему настроению.
По радио сказали, что в зоопарке недавно родившая
В прихожей зазвонил звонок, и я пошел открывать дверь. В квартиру втиснулась соседка Алиса Ольгердовна. Огромная женщина шестидесяти пяти лет. Однажды, когда мне еще было двадцать пять, я очнулся в ее объятиях, в ее постели. Каким образом меня туда занесло, не помню, потому что был пьян до „изумления“, но занесло, и отрабатывать пришлось по полной программе. Соседка потом лет пять, встречаясь со мной, требовала повторений, и мне не всегда удавалось отказать. Но после того как ей стукнуло шестьдесят, она угомонилась и ко мне больше не приставала.
Сейчас в своих могучих руках Алиса Ольгердовна держала коробку:
– Алекс, это твое. В Новый год ко мне ввалился в жопу пьяный дед Мороз. И отдал этот стиральный порошок. Сказал, для Александра. Для тебя, значит. Я к тебе целый час звонила, но ты не открыл, наверное, кого-нибудь тискал, шалун. И потом на неделе несколько раз звонила, но никого. Ты, наверное, опять в командировку на Марс улетел. Но порошок тебе хреновый подарили, самый дешевый. Я когда стирала белье, то один пакетик использовала. Пены почти нет, не отбеливает и жирные пятна не отмывает. Пришлось в магазин бежать „Лотос“ покупать. Тот, наверное, подороже твоего, но зато все отстирывает.
Соседка отдала мне вскрытую коробку и ушла. А я вначале хихикал, потом хохотал, затем ржал на всю квартиру минут десять. Оказывается, „дешевым“ порошком-кокаином белье не отбеливают, он не дает пены и не отмывает жирные пятна.
Выходит, без меня приходил еще один (двенадцатый) в жопу пьяный дед Мороз. И на моем балконе теперь около восьмидесяти килограммов кокаина. Любопытно, и чем же это закончится? Может быть, стоит расслабиться и уехать в кругосветное путешествие?
Смотрел по „ящику“ шоу с мыльными пузырями. Артист надевал мыльные пузыри на ведущего. Когда пузырь лопался – ведущий смеялся и хлопал в ладоши, как маленький ребенок. В конце артист похвастался, что в его будущей программе он будет натягивать пузыри на слона. Но это мелочь рядом с мыльными пузырями, которые Ленин натягивал на Россию.
Зашли с бывшей женой в кафе, перекусить /в смысле – пообедать/. Взяли две пиццы с курицей и два кофе. Сели за столик. И тут к нам подбежала бродячая собака (по внешнему виду). Отломили ей половину пиццы и угостили, чтобы бедняжка-дворняжка не умерла с голоду, но собака понюхала угощение, брезгливо сморщила нос и отошла. Инна тут же предположила, что собака дворянских кровей. Но когда мы откусили по кусочку пиццы, то сразу же сообразили, что собака просто не любит есть дерьмо.
У моей соседки по лестничной площадке живет огромный черный дог по кличке /по имени/ Отелло. И когда соседка, нестарая незамужняя женщина, выводит его на прогулку, то хрычевки, круглый год сидящие на скамеечке у подъезда, обязательно скрипят ей в спину: „Опять Маргарита пошла своего супруга выгуливать“.
Мой знакомый грибоедовед по увлечению и грузчик по работе рассказывал, что Грибоедов Александр Сергеевич считал день потерянным, если ему не удавалось откушать грибов. Однажды, приехав в Москву, он зашел пообедать в ресторан, а там грибов не было, тогда он зашел в другой – и там грибов нет; в третьем – тоже нет, и после тринадцатого фиаско /пролета/, Грибоедов произнес слова, ставшие потом знаменитыми: „Вон из Москвы, сюда я больше не ездок!“
С грибами же связано и начало литературной деятельности Грибоедова. Как-то он сходил в лес за грибами и вместо подосиновиков набрал мухоморов. Дома их поджарил и съел. После этого Грибоедов, почувствовав себя не в своей тарелке, заперся в туалете и создал „Горе от ума“.
Сегодня купил книгу Пастернака „Доктор Живаго“. Давно хотел ее прочитать. Мне очень любопытно, по делу за нее дали Нобелевскую премию или не по делу. Брожу по „Дому книги“ и смотрю, что бы еще прикупить. И вдруг ко мне подходит мужчина с удивительно знакомым лицом. Это лицо я видел множество раз, но не могу вспомнить, кто же это такой. Вероятнее всего, кто-то из моих многочисленных родственников. Ему немного за пятьдесят. Стройный симпатичный брюнет в красивом пальто и шикарных ботинках. Он подходит ко мне, улыбаясь, и говорит:
– Привет, Александр, ты не изменяешь своим привычкам. Пятнадцатого числа каждого месяца обязательно приходишь в „Дом книги“ за очередной неузнанной тобой еще книгой.
– Здравствуйте, не могу вспомнить, как вас зовут.
– Меня тоже зовут Александром. Не переживай, мы очень хорошо знакомы, поэтому можешь на „ты“.
– Хорошо.
– Поздравляю, ты бросил пить.
– Но откуда вы это знаете?
– Я о тебе все знаю. Зайдем в кафе. Выпьем чая. Ты ведь любитель хорошего чая. А на Садовой, недалеко от Невского, подают очень даже неплохой чай.
Мы выходим из „Дома книги“ и идем в сторону Садовой. Мужчина одного со мной роста. Ширина шага такая же, как и у меня. Он тоже прихрамывает на левую ногу. И так же размахивает руками. У него мое лицо. Только более зрелое. Лицо пятидесятилетнего. И мои глаза.
– Скажите, а сколько вам лет?
– Шестьдесят семь. – Мужчина довольно улыбается. – Я всегда выглядел моложе своих лет.
– Я тоже.
– А я об этом знаю. Я о тебе все знаю.
– Если вы все обо мне знаете, то скажите: издадут мой роман или нет.
– Судьбу твоего первого романа я знаю, но ничего о ней тебе не скажу, потому что независимо от моего ответа ты все равно будешь писать (в смысле – ручкой по бумаге).
Мужчина улыбается. Мы заходим в кафе и заказываем чай. Он действительно хорош.
– Знаете, а я догадываюсь, кто вы. Но это невозможно.
– Очень даже возможно. Например, Хорхе Луис Борхес встречался сам с собой. И это не исключение.
– Если вы – это я, то скажите, где находится моя любимая родинка.
– Она на правой ягодице Дианы.