Похождения робота
Шрифт:
Психи могут вопить, сколько им заблагорассудится. Как гласит пропись: «Мы — не рабы, рабы — не мы».
Кличка Дикарь одобрена массой.
Пятница. День, можно сказать, нерабочий. Все помыслы устремлены на завтрашний выходной. Вообще, следовало бы пятницу объявить днем не полностью рабочим, а как бы подготовительным к субботе и воскресенью.
Звонила знакомая девушка из рыночного ларька — поступил жмых, незаменимое средство прикормки. На рынок был откомандирован Валерьяныч, а я принял на себя повышенное обязательство наловить мух для ужения нахлыстом. Результат незначительный. Было поймано и заключено
Выловив у себя мушиное поголовье, отправился по другим кабинетам. В это время к моему столу подобрался красноносый; желая прикурить, открыл коробок, и все мухи удрали! Не учреждение, а проходной двор! Между прочим, какой был крик, когда приходил по делу скромный мальчик с червями, а посторонние нахалы рыщут по всем кабинетам, открывают чужие коробки, и — ничего!
Понедельник. Анализировали причины неудачи нашей рыбалки и необъяснимого везения Дикаря: он на наших глазах выудил леща и сазана! Подосланному к нему лазутчику, в лице знакомого мальчика, удалось похитить образцы насадок. Подвергли их всестороннему обонятельно-вкусовому анализу: ничего особенного! Впрочем, он — не спортсмен, а промышленник: такая ловля не что иное, как хищничество, и ведет к истощению водоемов. Подобных типов надо штрафовать! Да и характер у него неспортивный: отсутствует рыбацкая солидарность. Сегодня вызвал нас и хамски заявил: если вы не хотите работать, можете всецело посвятить себя рыболовству! Мы с пренебрежением отнеслись к его бессильным угрозам: рыбалка все-таки здорово воспитывает выдержку и хладнокровие!
Слесарь, который делал автоклав, предлагает за десятку сделать разборную походную коптильню для копчения на месте излишков улова. Сегодня после перерыва Валерьяныч назначил с ним встречу.
Приступили к написанию статьи в защиту родной природы. Основная мысль: во всех учреждениях создать рыболовные секции с освобожденным председателем, со своим расчетным счетом в Госбанке и собственной техбазой. Красноносый заглядывал в дверь, но войти не решился. Подождет: нельзя замыкаться в узковедомственных рамках, общественные интересы превыше всего.
По непроверенным данным, наше учреждение хотят перевести на Дальний Восток: вот где рыбалка!
А НУ-КА, МОЛОДЫЕ!
Свадебный обряд подходил к концу.
— А теперь припомним народные традиции! — провозгласил штатный загсовский распорядитель. — Ну-ка, женишок, ясен сокол, добрый молодец, покажь силушку богатырскую да удаль молодецкую!
Он приволок толстое суковатое полено и топор.
«Добрый молодец», залившись девичьим румянцем, тряхнул длинными лондоновыми локонами, оправил на груди бижутерию, подтянул браслетку, тюкнул… Топор
— Слаб в коленках! — констатировала невеста, широкоплечая, со значком первого разряда по самбо и в импортном вельветовом костюме, в который чудом влезла ее могучая боксерская фигура.
— Эх, молодежь! — воскликнул женихов отец, выхватил у сына топор и, молодецки размахнувшись, ахнул полено так, что оно вмиг разлетелось на две половинки.
— Где им уметь… — оправдывался он, возвращая топор распорядителю. — Все физики пошли да лирики… Опять же кругом благоустройство. Батарею топить не надо.
Женихова мать добавила:
— А чего ему руки уродовать? Хватит, мы помучались… Он ведь у нас в музыкальной школе восемь групп закончил по классу пианины…
Тем временем распорядитель выложил на стол пеленку и большую куклу-голыша:
— А ну, невестушка, белая лебедушка, запеленай ребеночка!
Невеста, едва не выскочив из вельвета, подошла к столу и, схватив одной рукой куклу поперек живота, другой начала резко передвигать ей ноги взад-вперед, будто пробуя заевший рычаг переключателей скоростей.
Невестина мать отняла куклу и стала умело пеленать, приговаривая:
— Откуда ей знать? Мы ее так не воспитывали! Она у нас и слова-то не знает такого — «ребенок». Она все больше по этому, как его, спорту. А пеленки, что? Сейчас, почитай, с пеленок в чемпионки.
Невеста подмигнула друзьям и раскатисто засмеялась. Те дружно поддержали. Особенно развеселилась лучшая невестина подружка — сухопарая девица в импортном свитере с изображением цирковой клоунады. От восторга она чуть не подавилась куском жевательной резинки.
Последним номером распорядитель выставил длинную бутылку с продавленной внутрь пробкой:
— А ну-ка, извлеки!
Бутылку взял женихов отец и с помощью перочинного ножика пытался, поворачивая его и так и этак, зацепить пробку лезвием.
Тут жених решительно выступил вперед, отобрал у отца бутылку и начал оглядываться по сторонам.
— Вот, гляди, годится… — сказала невеста, вынимая из кармана штанов обрезок провода.
— А не короток? — усомнился жених.
— В самый раз! Тупой! — заверила невеста.
Сноровисто свернув провод петлей, жених запустил его в горлышко и взглянул сквозь бутылку на свет, как химик, наблюдающий в колбе привычную реакцию.
— А ее и доставать нечего, — сказал кто-то из зрителей. — Такие длинные бутылки все равно нигде не берут!
Друзья заволновались. Раздались оживленные голоса:
— На Вокзальной берут!
— Там только отечественные, а импортные — шиш…
— Васька в «Стеклотаре» берет!
— Ваську выгнали, сейчас там закрыто!
Жених ловко подцепил пробку петлей, дернул, и она с поцелуйным чмоканьем выскочила из бутылки.
Он победоносно вернулся на свое место и сообщил дружкам:
— Плебеи! Во дворе гастронома новый киоск открыли, там теть Маша берет: гривенник — тебе, остальное — ей на лапу.
— А клевый у тебя старик, — сказала жениху невеста.
— Старик — моща! — согласился жених.
— Значит, так… — решила невеста. — На даче будем жить у твоего старика, а когда родится Катька, отдадим моей маме…
— Когда родится Максим… — застенчиво поправил жених. — Его можно и моей.
— Но! Без лажи! — сурово одернула его невеста, и жених, робко взмахнув длинными ресницами, умолк.