Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Бубб, гляди! Согнулась… в колене, чуть-чуть!
Но тот сидел, отвернув лохматую морду к прогнившей куче валежника, зажмурив теменной глаз, и бормотал заговор собственного сочинения — от трусости и душевного смятения:
Хозяйка Черная Земля, Освободись от снега, Поделись со мной своими силами, Чтобы не свернуть мне, Впереди завидев свет…Услышав шаги в пустом коридоре, Григорий Матвеевич оторвал тяжелую с недосыпу голову от жесткого валика дивана. Это был Лерман, и вид его тоже оставлял желать лучшего. Никто на кораблях миссии не мог спокойно спать и нормально есть в последние дни, и тут не помогали ни уговоры, ни приказы, ни даже угрозы в двадцать четыре часа списать к дьяволу из Галактики на Землю.
— Вернулись еще два гравитра, — сказал Лерман. — Из тех, что ушли в концентрический поиск. То же самое…
— Что биотехн?
— Торчит на месте. Никаких признаков жизни.
— Земляные Люди?
— Тайм-аут. Сидящий Бык донимал расспросами Большую Дубину десять часов кряду, пока тот не повалился на бок и не уснул. Ему-то что, ни заботы, ни труда. Сидящий Бык вынужден был возвратиться — началась пурга. Ничего нового вызнать ему не удалось. Кратов с тремя охотниками ушел к Каменным Людям — и растворился в воздухе.
— В самом деле, откуда Большой Дубине знать, чем окончилось это путешествие. Занятно, не правда ли: вождь Сидящий Бык интервьюирует вождя Большую Дубину? — Энграф заворочался в своем мохнатом плаще, который он употребил в качестве пледа, и сел. — В Парадизе стали все дела, — сообщил он печально. — У Кости был непростой и отнюдь не легкий характер, но теперь выяснилось, что именно этой ложки горчицы нам и не хватало в нашей повседневной амброзии… Гунганг с Рошаром теребят меня вопросами о ходе поисков каждые два малых сфазианских интервала. Бурцев грозится прилететь сюда на подмогу или потребовать технического содействия чуть ли не у тектонов. Собачья чета демонстративно отказывается принимать пищу — будто чуют что-то, паршивцы. Какие новости у Полищука?
Ксенолог Полищук, бывший звездный разведчик, во, главе группы профессиональных следопытов ушел по охотничьему маршруту Земляных Людей к каменным домам загадочных рептилоидов — второй разумной расы.
— Ну, до конца они еще не добрались, — пробормотал Лерман. — О результатах судить рановато.
— Нашли что-то? — цепко спросил Энграф.
— Нашли… — неохотно признался Лерман. — В лесу на охотников, как видно, напали. Кто именно, пока не установлено. Кратова там нет.
— Почему я должен вытягивать из вас каждое слово? — взъярился Григорий Матвеевич.
— В пятистах метрах от побоища Полищук обнаружил брошенную сумку с лингваром и видеобраслет. Приборы в жалком состоянии, не приборы даже, а горстка разрозненных деталей. В общем, Кратов по каким-то причинам остался без связи. Один на чужой планете. И ему нужно было как-нибудь пережить ночь.
— Пять ночей, — поправил Энграф.
— Кратов — опытный звездоход. У него большой опыт работы в самых сложных условиях.
— Вы забыли напомнить мне, что он шесть лет провел в плоддерах. Такое ощущение, будто вы меня утешаете. Не стоит, я прекрасно понимаю, что значит пять ночей голышом на чужой планете. Пожалуй, Полищуку нет смысла придерживаться охотничьего маршрута. Кратов не дошел до Каменных Людей. Он должен был постараться вернуться к биотехну.
— Полищук продолжает поиски в окрестностях леса.
— Пусть продолжает. Какие-то следы обязаны остаться. — Григорий Матвеевич покачал взлохмаченной головой. — Если мы не разыщем Костю Кратова, будет очень плохо.
Лерман стоял перед ним чуть ли не навытяжку и не знал, что сказать. Ему и самому было тяжко. На огромной завьюженной планете затерялся человек. Все эти поисковые группы — что снежинки в гуляющей над материком уже вторые сутки буранной круговерти. Что они могут? Что может он, Лерман? Только сжимать кулаки да клясть себя за бессилие, в котором он ни капельки не повинен!
— Наша гипотеза подтверждается, — произнес Энграф, зябко кутаясь в плащ. — За пределами данного региона Земляные Люди признаков рассудочной деятельности не проявляют. Вспышка массового интеллекта отчего-то ограничена областью радиусом примерно в пятьсот километров. Весьма загадочный ксенологический феномен. Возможно, мы проглядели влияние какого-то неучтенного природного фактора, и все эти первые, вторые и энные разумные расы — суть тривиальные мутанты. У нас на Земле в очагах радиации еще и не то бывало. Я далек от намерения распространять наш горький земной опыт на иные миры, но аналогия достаточно прозрачна. Как тут у вас холодно, коллега…
— Радиационный фон не превышает среднепланетарного уровня, — сказал Лерман. — Странно. Мне кажется, что здесь дышать нечем от жары.
— Это вам кажется, вы еще мальчик против меня, вас кровь греет, А радиация может оказаться и ни при чем, это я в качестве иллюстрации к своим досужим домыслам.
Лерман вздохнул и отошел к пульту кондиционирования. Терморегулятор был вывернут почти до предела. Лерман вздохнул еще раз, потянулся, чтобы врубить его на максимум, и в этот миг его кольнуло в запястье. Экстренный вызов. Не подавая виду, он спокойно завершил движение и так же спокойно повернулся к замотавшемуся в свои меха Энграфу.
— Отдыхайте, Григорий Матвеевич. Пойду-ка я в центральный пост, вдруг что прояснится.
— Идите, коллега. Только убедительно прошу, не делайте из меня китайского болванчика, не держите ничего за скобками.
Лерман проворно отвернулся, чтобы дотошный старец не углядел признаков смущения на его лице, вышел в коридор и лишь тогда поднес видеобраслет к губам:
— Лерман слушает.
— Говорит Шебранд. Биотехн только что поднялся в воздух.
— Проснулся-таки, бестия! Не выпускайте его из виду, но и не мозольте ему видеорецепторы или что там у него. Как он себя ведет?
— Довольно уверенно. Такое ощущение, что он знает, куда лететь.
Сердце у Лермана ухнуло в самые пятки.
— Шебранд! — шепотом закричал он. — Только не потеряй мне его, не то я не знаю, что с тобой сделаю! Связь через центральный пост!
— Ясно. Сильный боковой ветер со снегом, и смеркается, гравитр болтает, как елочную игрушку.
— Меня это не интересует, Шебранд! Меня интересует исключительно биотехн!
Он едва удержался, чтобы не сорваться на бег, и на цыпочках двинулся в сторону центрального поста. Перед его носом с лязгом растворилась дверь, и розовощекий молокосос в нашивках ксенолога четвертого класса радостно заорал: