Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Ходят, болезные. Во всяком случае, сидеть на печи, дожидаючись калик перехожих, я не намерен.
— Понятно. Кстати, вы помните, что командор Лерман обещал вам трое суток домашнего ареста? Так вот, он свое обещание готов исполнить. А сутки на Церусе, как вам уже ведомо, гораздо продолжительнее, нежели на Земле, или, скажем, в Парадизе. Дабы вы неукоснительно блюли постельный режим хотя бы некоторое время, он поместил вас в одну каюту с надежным и несговорчивым стражем, который будет предупреждать ваши желания и… гм… поползновения.
— А вот это уже посягательство на свободу передвижения, Григорий Матвеевич!
— Отнюдь. Всего лишь рекомендации медиков.
— Подождите, Григорий Матвеевич. Я подозреваю, сейчас вы собираетесь неторопливо, обстоятельно обсудить церусианский прецедент на Совете ксенологов и принять какое-то осторожное решение.
— Именно так, Костя, я и хочу поступить.
— Но, независимо от исхода обсуждения, можно же начать работы по разъединению рас! Сселить Длинных Зубов и родственные им племена из эпицентра бедствия — иначе это и не назовешь. Допустим, на побережье. Хотя нет, это узенькая полоска суши, там им будет тесновато, начнутся междоусобицы с Пескоедами. А на другие материки?
— Боюсь, Костя, что не смогу вам это обещать. Есть маленькая, но весьма неприятная планетографическая подробность. Материк, который мы удостоились попирать ногами — кстати, в честь первооткрывателей звездной системы его предложено назвать Хаффия, — так вот, он единственный здесь. Избытка альтернатив Церус-1 нам не предоставил. Есть еще какие-то утлые архипелаги, разрозненные островки. Да что-то крупное на южном Полюсе.
— Но почему бы не туда?
— Среднесуточная температура минус восемьдесят Цельсия, снежные смерчи, полное отсутствие растительности. Все остальное — ледяной океан. Церус-1 оказался чересчур холодной планетой, Костя, чтобы было где разгуляться эволюции.
— Выходит, я неосознанно повторил маршрут тех, создателей рациогена. Ну конечно же: в условиях неопределенности Чудо-Юдо всегда избирает для посадки геометрический центр наибольшего по площади участка суши. Такая в нем заложена программа. И у тех — тоже.
— Ну что ж, Костя, я констатирую тот факт, что вы были просто обречены открыть этот рациоген. С чем вас и поздравляю. Буде он, разумеется, существует в реальности.
— Существует. Пока.
— Вы что-то сказали?
— Нет, ничего.
В дверях Григорий Матвеевич задержался.
— Костя, — произнес он. — Простите мне старческое любопытство, а кто ваши родители?
— Родители? — Кратов с трудом оторвался от размышлений. — Как кто? Мама и папа. Мать — биолог, селекционер. А отец — кем он только не перебыл. А зачем вам?
— Да так, безделица…
Григорий Матвеевич волновался. Справедливости ради следовало заметить, что внешне его взбудораженное состояние никак не проявлялось. И тем не менее, внутренне он дрожал крупной дрожью, старательно прятал от посторонних глаз свои руки, которым настоятельно необходимо было за что-то уцепиться или, на худой конец, что-то разорвать в клочки. «Наши предки в подобных случаях рекомендовали раскокать пару тарелок из бьющегося фарфора, — с иронией подумал он. — Для снятия стресса. А нынче посуду производят исключительно противоударную, термостойкую и черт те какую, совершенно не заботясь о нервах пользователей. Так что, братец, давай-ка исцелися сам».
Он стоял как бы на дне вывернутого наизнанку амфитеатра, над ним уступами, сходясь где-то под потолком, поднимались ряды светящихся и темных экранов, и с каждого экрана был на него устремлен внимательный взгляд. Его положение уже в который раз — ровно по числу Советов ксенологов, проведенных им за годы своей деятельности на Сфазисе, — пробудило в нем бредовую ассоциацию с гладиатором, напряженно ожидающим от публики решения своей судьбы. И часто он ловил себя на мысли, что невольно высматривает вокруг себя устремленные книзу большие пальцы.
Но о больших пальцах, равно как и остальных, речи здесь и быть не могло. Да и взгляды, в перекрестии которых он находился, не всегда передавались глазами. Некоторые экраны казались мертвыми — значит, они работали в режиме приема — передачи в ином, чуждом человеческому естеству спектре. Григорий Матвеевич украдкой покосился на группу видеалов в нулевом секторе, которые обычно не светились. Они были зарезервированы за Советом тектонов и, как правило, оставались безразличными к принимаемым здесь решениям. Тектоны доверяли ксенологам…
За спиной Григория Матвеевича в мягких креслах расположились секретари представительства Союза планет Солнца. Рошар, в неизменной хламиде, излучал ледяное спокойствие. Гунганг же весь нацелился вперед, подобравшись, нервно стискивая и распуская огромные кулаки.
Григорий Матвеевич глубоко вздохнул, чтобы подавить потаенно подкравшееся желание чихнуть — церусианский насморк исподволь напоминал о себе, несмотря на все принятые милой женщиной Руточкой Венуолите медицинские меры. «Ксенологу чихать не полагается, — промелькнула неподобающая торжественной минуте мысль. — Вот так чихнешь — а кто-нибудь из собеседников расценит это как тягчайшее оскорбление достоинства представляемой им здесь цивилизации». Как ни странно, именно эта резвая мыслишка непонятным образом помогла ему мгновенно успокоиться.
— Я прошу разрешения открыть Совет ксенологов Галактического Братства, — сказал он отчетливо и для проформы пробежал глазами по рядам вспыхнувших голубых огней одобрения.
— Возражений нет, — зазвучал скучный голос когитра-секретаря. — На Совете представлено восемьдесят два члена Галактического Братства, проявивших заинтересованность в обсуждении предложенной проблемы. За ходом обсуждения наблюдают представители Совета гилургов, Совета астрархов и Совета тектонов.
Энграф не удержался и внимательно посмотрел на видеалы тектонов. Да, они были слепы, как обычно, но над каждым из них горел индикатор активности.
— Группа ксенологов Союза планет Солнца вынесла на обсуждение Совета ксенологов следующую проблему, — продолжал когитр. — Очаг наведенной разумности на планете Церус-1 звездной системы Церус и возможность уничтожения предположительно искусственного генератора наведенной разумности, условно именуемого «рациоген», обнаруженного в этом очаге, для восстановления естественного хода эволюционного процесса на планете. Формулировка проблемы возражений не вызывает.
— Прежде чем мы приступим к обсуждению, — сказал Григорий Матвеевич, — я хотел бы задать Совету прямой вопрос в надежде получить на него такой же прямой ответ. Не проводилось ли членами Галактического Братства экспериментов с рациогеном, другими средствами стимуляции мыслительной деятельности, либо близких к этой проблематике работ, способных вызвать в качестве непосредственного либо побочного следствия возникновение очага наведенной разумности на планете Церус-1?