Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Я очень хотел увидеть его, — усмехнулся Кратов. — Но здесь он одержал надо мною верх. Я постарался, чтобы от этой адской машины ничего не сохранилось. Он сопротивлялся, он хотел подчинить себе мой разум, и если бы я мог еще хоть чуточку мыслить в ту минуту, то не совладать бы мне с соблазном осторожно остановить его, изучить, разобрать, запечатлеть… а потом воспроизвести! Но что он мог поделать с другой машиной, в которую была вложена одна-единственная программа — уничтожить его?
— Каковы последствия? Вы успели оценить их, пусть приблизительно?
— Думаю, что да. На Церусе-1 больше нет разума.
Экран погас.
— Григорий Матвеевич, — позвал Рошар. — Хотите посмотреть на живого бога из машины?
Энграф непроизвольно повел взгляд в том направлении, куда кивнул Рошар.
Над каждым из слепых видеалов нулевого сектора горел ясный голубой свет.
Кратов побывал на заколдованном озере. Постоял на берегу, зажимая нос от вонючих испарений и вглядываясь в туманные фонтаны над мертвой зыбью, пока не замерз. Никто не явился из свинцовых вод, чтобы зачаровать его гипнотическим горящим взором. Никто не бултыхался в стлавшемся понизу клочковатом мареве. Да и колдовства никакого не чувствовалось. Озеро как озеро, только что грязное на редкость.
В долине ему повстречался заплутавший болотник. Он сидел, вжавшись в снег, и тупо моргал нижними веками. Рядом валялась суковатая дубина. Кратов окликнул его, показал пустые ладони, пошел на сближение. Болотник продолжал торчать на месте, не сводя с него выпученных глаз. Потом лениво оторвался от насиженной проталины и медленно, по-жабьи, отпрыгнул в сторону, задев лапой никчемную дубину. И снова застыл кочка кочкой.
Теперь Чудо-Юдо-Рыба-Кит нес Кратова на лесную опушку, где несколько дней назад принял его в свое чрево из мохнатых сильных лап стихотворца Бубба.
Лаз в берлогу был по-прежнему завален сплетенным хворостом. Кратов осторожно толкнул его ногой.
— Бубб! — позвал он. — Ты здесь?
Из полумрака не донеслось ни единого звука. Кратов выждал немного и броском, чтобы опередить возможный удар по затылку, нырнул вовнутрь. Никто и не собирался перехватить его при входе. В берлоге было пусто и холодно. Кратов стоял посреди этой пустоты и чувствовал, что и сам замерзает. Не телом — душой…
А когда он повернулся, чтобы уйти, груда небрежно спиханных в угол шкур зашевелилась, из-под нее высунулась знакомая страшноватая физиономия.
— Ты кто? — прохрипела она.
— Бубб! Ты не узнаешь меня?!
— Не вижу, — сипел тот. — Захворал я. Ближе подойди, может — разгляжу. В голове у меня круговерть.
— Я — Кратов, ты меня здесь выхаживал, на летающего зверя сажал!
— Ты разве живой еще? Я думал — тебя твои дружки сожрали, больных да увечных всегда жрут. Меня вот чуть не сожрали, да раздумали — вдруг еще встану? Жалко меня жрать — знаю много.
— Что с тобой?
— Лешие вчера напали, один меня по башке сильно огрел, едва последние слова не вышиб напрочь. Все на охоту убрели, самок с детенышами в новую берлогу упрятали, а я лежу здесь один, слова пересчитываю, чтобы не растерять. Не помогает, куда-то расползаются, змеищи… Худо мне, Хрра-тов, как бы не помереть. А помирать неохота, недужить — и того сильнее. Ведь сожрут меня, и слова мои сожрут вместе со мной, вот что обидно. Заговоры все позабыл, какой из меня теперь шаман?
— Бубб, дружище, я помню все твои заговоры наизусть!
— Правда? — обрадовался тот. — Подожди-ка.
Он заворочался в своих шкурах, застонал, мотая головой в коростах запекшейся крови. Потом с трудом сел и вытащил из-под себя здоровенный лоскут тонкой древесной коры.
— Нож тут где-то был, — ворчал он, шаря вокруг. — Запропастился к лешему. А, вот! Давай-ка расскажи мне заговор от брюшной маеты, а я его себе на коре нарежу для памяти. Что это у тебя с глазами? Хворь какая? Ты ко мне близко не садись, мне своих болячек достает, и так ни лешего не вижу, да чтобы еще из глаз потекло…
— Это не хворь, — сказал Кратов. — Это у нас бывает иногда от сильной радости.
— Чудной вы народ, — проговорил Бубб укоризненно. — Все-то у вас не как у людей. Да леший с вами, живите как знаете. Ну, давай начинай.
Михаил Шаламов
ЗЕМЛЯНЕ
Повесть в новеллах
Сухогруз ДЗЮИ-88 класса «галактика-галактика» потерпел аварию во время маневра в зоне Замусоренных Солнц.
Произошла почти невероятная вещь: при выходе из подпространства звездолет материализовался в одной точке вселенной с пустой консервной банкой. И нет бы злополучной посудине оказаться где-нибудь внутри грузового контейнера! Ей обязательно приспичило попасть в самое сердце гравитационного двигателя и превратить его в груду металлолома.
— Дотянем на аварийном! — бодрился лоцман.
— Исключено! — огрызался кормчий. — Сам знаешь, что на аварийном двигателе нам с контейнерами в «спираль» не пролезть! Нужно избавиться от лишней массы, освободить контейнеры.
— Не позволю! — кипятился экспедитор. — За груз заплачено валютой! Я за него хвостом отвечаю! Если не довезу титал, представитель заказчика из меня всю лимфу высосет…
— А если я гробану корабль на входе в подпространство, то лимфу сосать ему будет не из кого, — ответил кормчий и, не слушая больше ни советов, ни возражений, прощелкал в переговорное устройство: — Аварийной команде — выдавить титал из наружных контейнеров! Машинистам — подготовить к работе аварийный двигатель! — Он повернулся к экспедитору: — А мы пока подождем ревизора и представителя заказчика.
Зрелище было жалкое: лоцман прятал глаза, а экспедитор сидел, потупив свой веснушчатый клюв, и сердито бормотал вполголоса сотни проклятий в адрес гнусной консервной банки, галоши-сухогруза и этого кретина — кормчего.
В его съеженной фигурке было столько безысходной тоски, что кормчему стало его жалко. Чтобы не поддаваться сантиментам, он перевел взгляд на экран внешнего обзора, где аварийная команда уже выдавливала в пространство из огромных тюбиков-контейнеров первосортный титал, за утерю которого безутешный представитель заказчика высосет не одно ведро лимфы из бедного экспедитора.