Поиск-90: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Силен начальник! Эка сдавил… Пошли, что ль, покатаем добро — есть тут старая землянка. Не запирается, да кто возьмет? Вон, — кивнул он на село, — пожар тушат.
— А ты что не тушишь? — ехидно спросил Рудик.
— У меня, милок, железо и бетон! Авось и не загорит! Сам я, видишь, «сгорел»! — его мутные белёсые глаза вдруг испытующе остро глянули на Лоскутова.
Вчетвером быстро перекатили десятка два бочек в землянку, и расторопный Тихон, сняв с пожарного щита лопату, начал быстро забрасывать вход.
— Ладно, брось, может, вернемся быстро… хотя, пока валяй. Пойду посмотрю, что ты там натворил…
Через несколько минут Ефим вернулся с обтертым топориком в руках и мрачно прогудел:
— Кончай, пошли!..
Тихон опасливо покосился на топор, но как-то подобрался, встряхнулся и первым вразвалку зашагал к БТРу, куда садились офицеры, тоже заходившие посмотреть в конторку.
— Прапорщик! — Пивнев вытянулся от непривычного обращения. — Ты мне за него головой отвечаешь!
— Есть головой, товарищ подполковник!
Все снова расселись по местам. Взревели моторы, и тяжело осевшие машины осторожно поползли в ночь, мимо горящей деревни, оставив сзади неубранный труп.
Мотострелковый полк был расквартирован за сто пятьдесят километров от областного центра Краснокаменногорска, в небольшом городке Устькосинске, на территории бывшего механического техникума с сельскохозяйственным уклоном, который был преобразован в институт и переведен в областной центр. До революции и до начала тридцатых годов здесь была большая пересыльная тюрьма, а затем МТС, во времена которой большой пустырь к востоку от центральной усадьбы был застроен крытыми парками под тракторы и комбайны. Для техникума же выстроили большой учебный корпус, а «централ» переделали в удобное общежитие — предмет неиссякаемых острот студентов. В здании канцелярии тюрьмы часть старых помещений была замурована и не использовалась. Так, комната директора техникума на втором этаже оказалась со вторым выходом в какой-то коридор, отгороженный капитальной стеной от длинного и высокого зала, входы в который были на первом этаже. Этот потайной рукав шел параллельно коридору второго этажа и кончался железной винтовой лестницей, ведшей в подвал.
Директор был нелюбопытен. Ненужную дверь забили на гвоздь, затем фанерой, заклеили обоями и забыли про нее. В подвале же, где в тюремные времена были оборудованы камеры для допросов и карцеры, при МТС устроили склады запчастей и материалов. Техникумовское начальство это наследство не использовало, и в подвал стаскивали всякий хлам. Винтовая лестница, стоящая в конце подвального коридора, кем-то была заложена стенкой в полкирпича, так что команда, назначенная чистить подвал под штабное бомбоубежище, приняла ее за капитальную и забелила ее вместе с остальными. Подвал к этому времени приобрел жилой вид. По приказу командира полка камеры-кладовки вымыли-побелили; провели электричество, воду, телефоны, кабели которых пропустили в трубы и закопали, установили рацию. Нашли место для кухоньки с запасами продуктов. Четыре комнатки оборудовали под спальни, починили самотечную старую канализацию. Установили даже дизель-генератор с запасом солярки. У начхима в подвале была своя кладовая с противорадиационными костюмами и другим оборудованием. В летние лагеря пока не выезжали, так как танкодромы и стрельбища — все было под боком, что позволяло использовать для строительных и ремонтных работ чуть не половину личного состава. Благодаря этому бомбоубежища и дезактивационные пункты были готовы во всех корпусах и жилых помещениях.
БТР и «жигуленок» осторожно подъехали к контрольно-пропускному пункту. Часовой вызвал начальника караула, подполковник махнул на автомобиль, и полосатое бревно поднялось вверх. Машины остановились у крыльца штаба, освещенного синей лампочкой.
Подполковник уже спрыгнул на землю.
— Всех прошу за мной! Рудольф Викентьевич, оставьте, пожалуйста, ключ в замке — машину отгонят в бокс! — И резко повернулся к дежурному по части. — Докладывайте, майор!
— Командир полка отсутствует! Полк по воздушной тревоге произвел светомаскировку, проверил аварийное энергопитание, водоснабжение. Запустил вентиляцию во всех бомбоубежищах. Личный состав размещен на отдых в подвалах, техника в парках, радиосвязь работает «на прием», никаких радиограмм из дивизии не поступало. Штаб охраняется комендантским взводом. Взвод разведки с дивизионной рацией послан на БМП в сторону Краснокаменногорска до начала массовых пожаров и разрушений.
— Добро, хватит! Посмотрю сам. Дайте-ка ключи от подвала! Да все! Товарищи старшие офицеры, через тридцать минут прошу собраться у меня. Рудольф Викентьевич, Юрий Николаевич, Тихон, пройдемте со мной. Капитан Янгазов, проведите остальных в «предбанник», — закончил он, значительно посмотрев в глаза капитану Янгазову и передавая ключи.
— Понял, товарищ подполковник, — понимающе усмехнулся тот.
Все вошли в полутемный холл — вестибюль штаба. Прямо против входа была дверь в длинный, тускло освещенный коридор, деливший этаж пополам. Слева в темноту второго этажа уходила лестница, под которой была дверь в упомянутый «предбанник», а справа — две двери, на одной из которых висела табличка «ДЕЖУРНЫЙ ПО ЧАСТИ».
Под знаменем полка неподвижно застыл часовой. Лоскутов очень похоже запел: «…система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная».
— Фима, поскучай с ними десять минут.
Обе группы под песенку Рудольфа разошлись в разные стороны, и Янгазов тут же вышел обратно, заперев за собой дверь на ключ.
— Порядок!
— Алик, Иван! Бегом к своим, кто у вас тут есть, два танка — два экипажа, поведете сами. Посмотрите, нельзя ли с бульдозером. Вот так будет нужен! — провел он рукой по горлу. — Официально — за командиром! И при малейшем — прямой наводкой! Главное — темп, темп, темп! Распорядитесь от моего имени, чтобы два танка с полной заправкой, с запасными баками — сюда, к штабу! Выполняй! — и твердым шагом прошел в комнату дежурного.
Оглядев всех четырех присутствующих, Крохаль как-то закашлялся, сел, затем очень тихо и спокойно произнес:
— Прошу внимания. Обстановка такая, что мы, то есть полк, в радиусе трехсот-четырехсот километров единственная реальная сила. Военная и политическая. В данный момент и далее этой силой командую я! Прошу не перебивать — уточняю — от дивизии не осталось ничего. В округе… — ткнул пальцем на восток, — видимо, еще почище. Авиации нет, железных дорог нет, вернее, она без энергии и подвижного состава, радиостанций нет, начальства, — он крутнул желваками, — тоже нет. Есть мы, то есть я! И, как ты сказал, Рудик, наша задача создать новую популяцию на здоровой основе. Приказа спасать город нет и не будет, о чем я позаботился. Молчать! Слушать… Почему нас не засекла их разведка, на досуге подумаем. Сейчас важно, что мы целы и не облучены. Вот здоровая основа. Выброс дойдет через два-три часа, и то слабый, у нас север, и все успеют одеться… С рассветом полк разъедется по окрестностям и выдаст защитные костюмы молодым и здоровым бабам. Всем, сколько наберут, а затем привезут их сюда! Одних, без детей! Костюмов да и жилья на всех не хватит. Вас я взял как мозговую элиту, специалистов по гражданским делам, кроме Тиши, конечно, он сгодится для других целей. Согласия не спрашиваю — козе все ясно! Разрешаю задать по одному вопросу. Есть таковые? Валяй, Рудик!
— Что вы скажете офицерам?
— Молодец! Соображаешь! Скажу, что, с одной стороны, спасаем население, с другой — проводим мобилизацию… и ждем указаний. Баб берем сначала потому, что есть только одно подготовленное помещение изолированное — под госпиталь. Сначала приготовим жилье, а затем остальных. Время-то сработает на нас. Выбирать будем потом. Еще вопросы? Давай, МНР!
— Что будет с Краснокаменногорском?
— А сам не соображаешь? Хорошо, отвечаю! Будет груда разбитого кирпича и толпы облученных и раненых, которых мы не пустим сюда, так как жрать скоро самим будет нечего! Хорошо, напомнил — сейчас же на элеватор! Ну, кто еще? Время идет!
— Какой же ты негодяй… — выдохнул Юрий Николаевич.
— Ну разумеется, МНР! С твоих позиций, конечно, — улыбнулся Крохаль. — Стой! Куда он!
С неожиданной ловкостью и быстротой Лахонин выскочил, через обе двери на улицу, прыгнул в «Жигули» и рванул так, что бочка оторвалась вместе с багажником и поволоклась рядом с машиной. Лахонин остановился, выскочил, дернул за багажник, оторвал, сел за руль и ринулся к воротам. На этот шум открылись шторы светомаскировки и распахнулось окно. Из одной комнаты глядели Алеша, Раиса и Константин Аристархович, а из другой — Тихон (которого не пустил бежать Пивнев) и Крохаль, яростно кричащий в трубку телефона на КПП: