Поиск. Беседы о десяти быках дзен
Шрифт:
В Гималаях можно встретить множество саньясинов, которые застряли на восьмом быке: они пусты и молчаливы. У них все хорошо – но это самое большее, что можно сказать. У них все в порядке – но они не цветут, не источают аромат. Их свет по-прежнему горит только для них самих, и в этом есть некоторое уродство; при первом взгляде этого можно не заметить, но если вы вглядитесь глубже, вы увидите эго. В самом начале пути правильно быть эгоистом – в противном случае вы никогда не вырастете, но в конце, когда медитация приходит к истинному завершению, к крещендо, эго, концентрация на себе должны исчезнуть. Вы должны стать едиными с Целым.
Но это еще не все! Какуан говорит, что человек приходит с бутылкой вина. Это чрезвычайно важно! Человек приходит, опьяненный божественным. Он не только молчалив – он танцует, поет; он творит. Он не превращается в беглеца и не прячется в пещере: теперь он настолько свободен, что нет никакой причины где-либо скрываться. Теперь свобода – его неотъемлемое качество. Мир превращается в новое приключение. Круг завершен: из мира – обратно в мир; отправившись в путь с рыночной площади, вы заканчиваете в том же месте. Конечно, вы совершенно другой, потому что теперь рыночная площадь для вас столь же прекрасна, как и молчаливые Гималаи, – разницы нет. А люди продолжают страдать от жажды… Вы помогаете им, вы указываете им путь.
Будда говорил, что, когда кто-то становится сиддхой, достигает реализации, существуют две возможности. Или он остается удовлетворенным своим достижением и никуда не двигается, – и тогда он будет похож на водоем со стоячей водой, свежий, спокойный, молчаливый, без единой ряби, но это стоячий водоем, не текущая река. Будда использовал два слова. Когда человек превращался в водоем, он называл его архат. Архат означает того, кто достиг совершенства, но не поддерживает никаких отношений с другими людьми. Второе слово – бодхисатва. Если ваша медитация расцветает в сострадание, вы становитесь бодхисатвой: вы помогаете другим и делитесь с ними своим экстазом.
Какуан нарисовал десять картинок, олицетворяющих поиск человека, – а человек и есть этот поиск; он не только исследователь, но также и исследование. Поиск начинается с момента зачатия. Если спросить ученых, они расскажут, что в момент соединения мужчины и женщины мужчина выбрасывает миллионы сперматозоидов, которые начинают двигаться в сторону женской яйцеклетки. Сперматозоиды не знают, где находится яйцеклетка, но «бегут» изо всех сил. Их поиск начался. Эти клетки микроскопического размера – но они ищут яйцеклетку! И только один сперматозоид достигнет цели, другие погибнут в пути. Но один доберется до яйцеклетки и будет рожден на свет. С этого момента начинается поиск, начинается исследование. И оно продолжится до самой смерти.
Сократ умирал… Его ученики, естественно, начали плакать и причитать, но Сократ сказал: «Прекратите! Не беспокойте меня – дайте мне исследовать смерть. Не отвлекайте меня! Поплакать вы сможете и позже, я скоро уйду, но сейчас позвольте мне понять, что такое смерть. Всю свою жизнь я ждал момента, когда можно будет войти в реальность смерти».
Ему дали яд. Он лежал в кровати и наблюдал свою смерть. Он сказал ученикам: «Мои стопы онемели, но я по-прежнему такой же. Я ничего не потерял. Мое ощущение себя в точности такое, какое было до этого. Стопы мертвы». Затем он сказал: «Мертвы все мои ноги полностью, но я все тот же. Я не могу сказать, что меня стало меньше. Я остаюсь целостным». Затем он отметил: «Начинает неметь желудок, начинают неметь руки». Но он был очень взволнован, экстатичен. Он сказал: «Я по-прежнему говорю, я все тот же! От меня ничего не убавилось». Он улыбнулся: «Значит, рано или поздно смерть заберет также и сердце – но она не сможет забрать меня! Мои руки мертвы, теперь начинает слабеть сердце, и, должно быть, это мои последние слова, так как у меня немеет язык… Но я говорю, и запомните эти слова: я все тот же, я целостен».
Это было исследование смерти. С момента зачатия и до самого конца человек является искателем истины. И если вы не ищете истину, вы не человек; вам чего-то недостает. В этом случае вы можете, самое большее, казаться человеком внешне, но вы не человек. Ваша человечность – только внешняя, в сердце ее нет. И не обманывайтесь внешним – если вы взглянете в зеркало и увидите там человека, это ничего не значит. До тех пор пока ваш поиск не достигнет такого накала, что вся ваша энергия превратится в исследование, а вы сами станете поиском, вы не являетесь человеком. Именно в этом животные отличаются от человека. Животные просто живут, они не исследуют. Они не задают себе вопросов: «В чем истина?», «Что есть жизнь?», «В чем смысл жизни?», «Почему мы здесь?», «Откуда мы пришли?», «Какую цель мы должны достичь?» Ни одно дерево, ни одна птица, ни один зверь – вся эта огромная планета – не задаются такими вопросами. Это бесконечное небо никогда не спрашивает ничего подобного.
В этом величие человека. Он не велик по размеру, но он больше самого неба, потому что в человеке есть нечто уникальное – его поиск. Даже огромное небо не так огромно, как человек, потому что у неба есть границы, но у человеческого поиска границ не существует. Это вечное паломничество, без начала и без конца.
Эти десять быков являются отображением поиска, поиска, который я зову человеком. Какуан нарисовал эти картинки, но не испытал удовлетворения. Истина такова, что, что бы вы ни сделали, вы не будете удовлетворены. Истину невозможно выразить. И тогда Какуан написал стихи. Сначала он нарисовал десять картинок и, не почувствовав удовлетворения, написал к ним десять небольших стихов. Все, что не удалось выразить с помощью рисунка, он попытался передать стихами. И снова он был неудовлетворен. Тогда он написал комментарии в прозе. Я уверен, что после этого он чувствовал еще большую неудовлетворенность, – но уже не осталось ничего, что можно было сделать. Истина огромна, а способы ее выражения ограничены, но он постарался изо всех сил. Никому больше не удавалось совершить этого – ни до, ни после него.
Рисование – это язык бессознательного, язык визуализации. Это язык, которым пользуются дети. Дети мыслят образами, поэтому в детских книгах столько цветных картинок. Мало текста и много больших картинок – это единственный способ заставить детей учиться читать; они могут научиться этому только с помощью картинок.
Вот почему китайский и подобные языки считаются самыми древними – они состоят из картинок. В них нет букв; в китайском, корейском, японском языках нет букв – но есть тысячи картинок. Поэтому выучить китайский очень сложно – наличие же алфавита все упрощает. Для каждого предмета существует отдельная картинка! И только представьте, сколько в мире разных предметов! И это изображение никогда не означает что-то конкретное, оно только дает намек. Например, если нужно написать на китайском слово «война», «борьба» или «конфликт», для этих слов существует пиктограмма: маленькая крыша, а под ней сидят две женщины – вот что такое «борьба». Одна крыша и две женщины – борьба! Но это просто символ, намек.
Дети мыслят образами, воображением. То, о чем вы хотите подумать, сначала нужно представить. Так поступают все примитивные люди. Это язык бессознательного, и вы по-прежнему его используете. Сколько бы вы ни пользовались словами и как бы искусны ни были в своих умственных рассуждениях, ночью вы по-прежнему мыслите образами. Чем более вы просты, тем более разноцветные эти картинки, а чем вы более цивилизованы, тем меньше в них красок. Постепенно они становятся черно-белыми. Черно-белое – это язык цивилизации, а радуга – это язык примитивности. Черно-белое – это ненастоящий язык, но мы склонны… все, кто воспитан в духе аристотелевской логики, склонны мыслить категориями черного и белого: хорошо-плохо, день-ночь, лето-зима, бог-дьявол – черное и белое! И никаких полутонов. А кто находится между богом и дьяволом? Никого. Такое невозможно. Посмотрите на радугу: семь цветов. С одной стороны – черный, с другой – белый, а между ними – целая палитра цветов, следующих один за другим.
Жизнь наполнена красками. Мыслите в цвете, не мыслите категориями черного и белого. Это одна из величайших болезней, которая случилась с человеком, ее имя – аристотелизм, она произошла от Аристотеля. Вы говорите: «Этот человек хороший» – что вы имеете в виду? Затем вы говорите: «Этот человек плохой» – и что же это означает? Вы говорите: «Это святой, а это – грешник». Что вы в это вкладываете? Вы когда-нибудь встречали грешника, в котором не было бы ни капли святого? И встречали ли вы святого, в котором не было бы ничего от грешника? Разница только в степени. Это не вопрос черного или белого.