Поиск. Начало. Китеж

Камов Вячеслав

Я переключил передачу. Пока выжимал сцепление, почувствовал, как в ступню врезалось что-то острое. Наверняка кусок ветки или камень, босиком же ходил. Камень, камень… камень!

– Алиса!

– Ау?

– А каменюка та вчерашняя сзади на полу валяется?

– Да, а зачем ты это с собой тащишь? Декор новый дома будет?

– Наверное. Интересно же.

– Так ты его Москалёву покажи, что он скажет. Может, ему в музей пригодится, - подкинул идею Даня.

Павла Георгиевича мы знали ещё со школы. Уже тогда он казался нам дремучим стариком, этакий классический профессор – седой, в очках, пиджаке и водолазке. Он вёл краеведческий кружок, затем я встречал его во время

учебы в универе на лекциях по культурологии. Почему бы и нет? Он ведь у меня в друзьях Вконтакте, можно даже не встречаться, а просто фото отправить. Ладно, будет время – обязательно отправлю.

«Светлояра» и «град». Мысли опять закрутились в голове. Где я слышал эти слова вместе? Светлояр, что-то очень знакомое, как будто из детства что-то. Нет, не помню.

Мы подъехали к дому Дани с Алисой, и я помог ребятам вытащить вещи из машины. Попрощавшись, я поехал к Ольге.

«Светлояр». Где я встречал это слово? По-любому это что-то из древнерусских мифов. Что я вчера говорил? Лукоморья всякие с домашними питомцами? Ну вот тоже что-то из этого. Мысль навязчиво крутилась в голове и даже не думала покидать меня. Зараза, ну вот зачем ты засела в моей голове? Не выдержав, я прижался к обочине и остановился, затем достал телефон.

Яндекс уверял, что Светлояр – это озеро. Причем не абы какое, а то самое, на котором некогда стоял Китеж. Тот самый, легендарный город, ушедший под воду, лишь бы не даться в руки Батыю. То есть кусок камня, не дающий мне покоя – всего лишь чья-то нелепая шутка?

Ага, конечно. Вдали от цивилизации, куда даже дороги нет. В озере. Наполовину закопанный. Еще и надписи выбиты на камне. На древнерусском, наверное. Верите в такие шутки? Вот и я не особо.

Я откинулся на сиденье, протянул руку назад и нашарил на полу шершавый край каменной плитки. Схватил, положил рядом на сиденье, открыл камеру в телефоне и сделал снимок той стороны, на которой были выбиты буквы. Или руны. Не знаю, как там у древних это называлось. Символы, короче. Затем открыл Вконтакте, нашел в друзьях Москалёва – тот был в сети вчера вечером, как раз когда я наткнулся на камень – и отправил ему фото. Подумав немного, отстучал еще сверху сообщение, дескать, Пал Георгич, гамарджоба, дорогой, помоги непутёвому ученику, нашел этакую невидаль, что мне с ней делать? В музей тащить али под колеса подкладывать, когда резину переобуваю? И нажал кнопку отправки.

Пытаясь отогнать разные мысли – в голове крутилось всё подряд, от желания найти разыгравшего меня шутника до немедленного посещения центральной научной библиотеки, конечно же имени Ленина, какая есть, наверное, в каждом городе – я доехал до Ольги. Та встретила меня с неизменной пылкостью и шквалом эмоций, как и подобает любой девушке, имеющей южные корни. Ей было восемнадцать, когда она приехала в этот город из Ташкента, желая получить образование и гражданство нашей страны. Образование она так и не получила, зато нашла сначала неудачные отношения, затем работу, потом ещё одну работу... А потом мы встретились, я влюбился, её отношения уже рушились, и примерно через полгода мы подали заявление в ЗАГС. Я заставил её уйти с одной из работ, мы стали всё свободное время проводить вместе. Нам было интересно изучать друг друга, нам было хорошо, и мы действительно друг друга искренне любили.

Стоически стерпев почти час осматриваний, обнюхиваний, объятий, поцелуев и расспросов, я двинул к дому, благо ехать было всего десять минут.

Вячеслав Седов. 19 июля, вечер. Псков

Мы с Ольгой сидели на диване в гостиной, фоном что-то болтал телевизор, в руках были вилки, а на столике рядом стояли две открытые бутылки пива. Одна нога

у меня утопала в пушистом ковре, а другую я подобрал под себя, удобно пристроив горячую тарелку с пастой. Знаете, в чем разница между пастой и макаронами? Я вот не знаю. Но Ольга почему-то упорно называет макароны пастой, когда добавляет к ним какой-нибудь соус и морепродукты. Вообще всегда поражался вот этой женской способности из всякой ерунды создавать уют и подавать его так, что по нему начинаешь неплохо так скучать вдали от дома. Для полной идиллии можно было бы растопить камин, но лето выдалось таким, что вместо камина без устали трудился кондиционер, даря долгожданную прохладу.

Один из котов уселся напротив нас и вопросительно переводил взгляд то на меня, то на Ольгу. А я рассказывал про то, как нашёл табличку.

На каминной полке блымкнул телефон. Я не придал значения, продолжая рассказывать с набитым ртом. Днём перекусить не получилось: когда я вернулся домой, выяснилось, что на подстанции произошёл какой-то сбой, и электричества не было. Газ мы не провели, всё в доме было завязано на электрике – и отопление, и плита, и духовка.

– То есть ты даже не заметил надписей, когда из воды вытаскивал?

– Неа. Да и не ожидал я ничего подобного увидеть. Ты вот часто где-то что-то такое находишь?

– Ну тоже верно.

Телефон блымкнул ещё раз. И ещё.

– Ты не хочешь посмотреть, что там? – Ольга выразительно посмотрела в сторону камина.

– Не хочу. Опять Макс какую-нибудь ерунду прислал, шутки за триста.

– А если это Москалёв?

– В половине первого ночи?

– Почему нет?

В этот момент телефон разразился непонятной трелью. Странно, я такую мелодию никогда не ставил, даже не знал, что она у меня есть.

Выругавшись, я поставил тарелку на столик и подошёл к камину.

– О, ты права, это Москалёв. В такое время... Не думал. Через Вконтакте звонит.

С бренчащим телефоном я уселся обратно и взял в другую руку бутылку. Сделав большой глоток, я нажал на пиктограмму ответа.

– Слава? – дребезжащий старческий голос Павла Георгиевича звучал очень взволнованно. – Владислав? Вы меня слышите?

– Вячеслав вообще-то, но суть Вы угадали, Пал Георгич. Вечер добрый.

Я включил громкую связь, чтобы Ольга тоже слышала разговор.

– Неважно. Слава, скажите, это шутка?

– О чём Вы, Пал Георгич?

– О той фотографии, что Вы мне прислали. Это шутка?

– Я вообще-то от Вас ждал ответа, Пал Георгич. И хотел, чтобы Вы мне объяснили, шутка это или где, – я сделал ещё один большой глоток.

– Слава, в каком городе Вы сейчас находитесь?

Первый раз вижу, вернее, слышу, чтобы Москалёв был настолько взволнован. Я запомнил его этаким занудным стариканом, который всегда упорно вдалбливал нам знания, казавшиеся нам ненужными. Вечно спокойный, методичный и гнущий свою линию преподаватель смог каким-то образом внушить нам уважение. Во всяком случае, хоть его предмет мы и не считали важным, но видели увлеченность человека делом, которому он решил посвятить свою жизнь. В конце концов, мы и сами станем когда-то такими же. Наверное.

– В том же что и Вы, полагаю. Последние лет тридцать шесть.

– Табличка ещё у Вас? Срочно берите её и приезжайте ко мне.

Я чуть не поперхнулся. Откашлявшись, я сделал ещё глоток.

– Пал Георгич, Вы когда на часы смотрели крайний раз?

– Славочка! – тон преподавателя сменился на жалобно-просительный. – То, что Вы мне показали, может иметь огромное значение для... Да для всего буквально.

– Ну так убедите меня, пожалуйста.

– Слава, нет времени убеждать. Просто поверьте, такие открытия ждать не могут.