Поиск
Шрифт:
Эрфиан зажал ладонями уши.
— Боги, хватит! Ты говоришь о моей матери!..
Мадда развела руками.
— Ей было хорошо. И ему тоже. Им всем, — закончила она, с притворно-смущенным видом опуская глаза и потирая указательным пальцем правой руки ладонь левой.
— Я не хочу этого слышать.
— Но это так естественно! Так получаются дети. А у Жреца и Жрицы — маленькие Жрицы и Жрецы.
— Я знаю, как получаются дети.
Рука Мадды снова прикоснулась к кудрям.
— Как уверенно ты об этом говоришь, — улыбнулась она. — Слишком уверенно для того,
— А ты говоришь так уверенно потому, что можешь меня чему-то научить?
Женщина приблизилась к нему почти вплотную и потянула носом воздух.
— Молодая эльфийка, — сказала она. — Наверное, воин. Скучновата, но ты был с ней не ради удовольствия, тебе хотелось забыться. — Мадда снова принюхалась. — И еще одна эльфийка, но постарше. Она была хороша, но вы редко виделись... Невинная смертная девушка!.. На что она тебе сдалась?..
Пока Эрфиан пытался понять, что происходит, и найти слова для ответа, Мадда отстранилась.
— Тебя отвергла другая, и ты решил отомстить. Понимаю, что когда думаешь о мести, бываешь глуповат, но ты кажешься мне умным... Неужели нельзя было выбрать более опытную красавицу? Ты получил бы немного удовольствия. А что за удовольствие — учить целомудренную деву тому, в чем и сам разбираешься с трудом?
Эрфиан почувствовал, что краснеет. Мадда победоносно улыбнулась и наставила на него указательный палец.
— Вампирша! — сказала она гордо. — Твоей первой женщиной была вампирша. О, Великая Богиня, как тебя угораздило?
— Я… она сама ко мне пришла. Кроме того, это было давно. Я стал другим.
Эрфиан не понимал, что несет, и, самое главное, кто тянет его за язык.
— Она была древняя, да? — В голосе Мадды звучала искренняя жалость. — Вот гадина. Она соблазнила тебя, а потом делала вид, что ничего не произошло, и принимала только дорогие подарки?
— Какое тебе до этого дело? Кто ты вообще такая?
— Я назвала тебе свое имя.
— Что ты за существо? Ты не пахнешь как смертная.
— А каким ты находишь мой запах?
— Странным… приятным.
Мадда пахла ночной чащей и дикими травами, такими редкими, что их названия знают не все целители.
— Ну, если ты находишь его приятным, то я знаю, как тебя отблагодарить.
Она сняла с плеча сумку, достала из нее небольшой кувшин и откупорила его.
— Выпьешь со мной, Эрфиан?
— Чем ты хочешь меня угостить?
— Попробуй — узнаешь.
Напиток был коричнево-красным и по запаху напоминал травяную настойку.
— Только пару глотков, — предупредила Мадда.
— А что будет, если я выпью больше?
— Может, когда-нибудь и узнаешь. А пока не веди себя как любопытный эльфенок, который недавно научился ходить и умудряется теряться каждый день.
Эрфиан сделал один глоток, помедлил, сделал еще один. Напиток был отваром, а не настойкой — травы и сок кипятили в котле долго, целую ночь, следя за тем, чтобы огонь в костре не разгорался чересчур сильно. По вкусу он походил на вино, достаточно крепкое, пусть не такое, как черное, у Сновидцев. У Эрфиана потемнело в глазах, закружилась голова, а тело словно наполнили
— Лучше приляг, а то упадешь, — посоветовала Мадда, делая несколько глотков отвара и ставя кувшин на траву.
Эрфиан присел под деревом, а потом послушался совета и прилег. Нави не знала рецепта черного вина, но могла назвать несколько видов трав, ягод и грибов, которые в него входили. Некоторые из них и по отдельности, утверждала вампирша, способны свести человека или темное существо с ума. Она называла виды растений, которые едят шаманы человеческих племен, а потом долго лежат в беспамятстве, но в мыслях попадают в удивительные миры и наблюдают пугающие и восхитительные видения. Эрфиан попробовал некоторые, чтобы понять их действие, но таких ощущений, как сейчас, ему испытывать не доводилось. Он поймал себя на том, что смеется без причины, и закрыл лицо руками. Больше не хотелось думать ни о Царсине, ни о деревне, ни о матери с отцом. Словно кто-то подарил ему крылья — и вот-вот он взлетит. Тело стало легким, как перышко, кожу покалывали маленькие иголки, и при мысли об этой свободе сердце начинало биться чаще.
Мадда опустилась на колени рядом с ним, взяла за руки, медленно отняла их от лица и заглянула в глаза.
— Что ты чувствуешь, Эрфиан?
— Я могу летать. Как птица. Подняться к верхушкам деревьев, а потом — в небо.
— Птицы могут взлететь только в небо, а для нас с тобой нет преград. Хочешь, я покажу тебе, как высоко можно взлететь?
— Хочу.
Она сняла платье, бросив его на траву, уперлась рукой в дерево, наклонилась к уху Эрфиана и легко прикусила мочку. Он замер, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущением. Оно казалось таким новым, словно он только что появился на свет и теперь открывал все — и звуки, и запахи, и прикосновения. Вокруг было столько первозданной красоты, что хотелось одновременно плакать и смеяться от счастья. Как он мог жить так долго и не замечать этого? Неужели он был глух и слеп?..
Эрфиан поднял руку для того, чтобы обнять Мадду, но она со смехом увернулась и опрокинулась на траву.
— Ты тоже это видишь? — спросил он. — Лес… он другой. Все стало другим.
Она раскинула руки в стороны и расхохоталась.
— Глупенький. Все является таким на самом деле, просто ты наконец-то это увидел. В мире все прекрасно. Каждый день — чудо. Великая Богиня создала все это для нас. И она ничего не требует взамен. Посмотри, как она могущественна. Она создает красоту даже в жаркой пустыне, способна заставить обладателя самого черствого сердца служить ей.
Эрфиан помотал головой. Сказанные Маддой слова не складывались в осмысленные предложения.
— А как ей служат? Этой богине?
Мадда провела языком по губам и поманила его пальцем.
— Сейчас узнаешь.
— Какой ты сладкий! Съела бы тебя, если бы могла.
— Чуть не съела.
— Только попыталась.
Мадда села и повернулась к Эрфиану спиной, причесывая пятерней запутавшиеся волосы. Он приподнялся, обнял ее за талию, поцеловал в плечо и прижался щекой к разгоряченной коже.