Поиски Акорны
Шрифт:
Не знай он, что Шимена всего на четыре года его старше, подумал Маркель, мог бы принять ее за советницу вместо девчонки на побегушках. Она так строила фразы, словно сама принимала участие в споре. Прав Сенграт… слишком она взрослая для него. И не посмотрит на шестнадцатилетнего мальчишку.
– Совет просит всех наших лучших математиков и программистов за время перелета ознакомиться с новой моделью доктора Хоа, – продолжала Шимена. – Так что вам двоим придется, боюсь, оторваться от вашего симулятора, или во что вы там играли.
Маркелю тут же захотелось заявить, что он не играл ни в какие симуляторы, и вообще он уже вышел из этого возраста, но он
– Тебе, Джонни, поручено заняться математической стороной, – сказала Шимена, – а ты, Маркель, включен в группу, которая будет анализировать код.
– Я? – Голос юноши пустил унизительного «петуха», чего с ним не случалось уже года три… иначе, как в обществе Шимены.
– Само собой, – отозвалась девушка, вскинув черные ресницы так недоуменно, словно иного и предположить было невозможно. – Без тебя, Маркель Илларт, нам не обойтись. Все же знают, что ты самый ловкий программист на борту.
Краешком сознания Маркель отметил, что Шимена сказала «нам», точно отождествляла себя с Советом, но по большей части он отплыл в гиперпространство. Она знала, кто он – не просто по имени, но по призванию – и уважала!
– Хотя и самый молодой, – добавила Шимена, и Маркель с неслышным грохотом вывалился в трехмерный космос.
На то, чтобы достичь Рушимы и выйти на ее орбиту, кораблю потребовались полных три смены. Все это время Маркель оставался заворожен рациональным изяществом подходов доктора Нгуена Хон Хоа к моделированию атмосферных процессов через разности электрических потенциалов. Выданная ему статья, озаглавленная скромно «О некоторых аспектах теории хаотических систем», очерчивала контуры глобальной модели планетарных атмосфер, куда более общей и в то же время изящной, чем та, которую подсунул юноше Джонни Грин. И все же…
Маркель нахмурился. Прорубившись сквозь слои программного кода к подлежащей математической структуре, он обнаружил, что от ранней модели она в сущности ничем не отличается. Да, Хоа заменил легкомысленную фразу о бабочке и буране на ряд предсказаний различной достоверности, но ясно было, что создатель модели все равно не считал точным никакой прогноз, не прошедший порочным кругом добавления переменных и пересчета системы нелинейных уравнений. Проблемы непредсказуемо значительных случайных изменений, подавлявшей, по словам Джонни, все попытки моделирования сложных хаотических систем, он так и не решил.
Маркель как раз добрался до этого места, когда Илларт объявил, что наступила их ночная смена. Учитывая обстоятельства, юноше оставалось только одно – дождаться, покуда отец захрапит, а потом затащить переносной терминал в спальную трубу, и опробовать новую модель самому. Как не был Джонни Грин уверен, что встроенные в систему программные фильтры не дадут центральному компьютеру «рухнуть», Маркель решил, что запускать новую модель напрямую все же будет неосмотрительно. Кроме того, чтобы загрузить нужный объем данных о погоде, уйдет добрых полсмены. Вместо этого он написал коротенькую и несложную программку, чтобы подсчитать потребности обоих моделей доктора Хоа в системных ресурсах при неограниченном притоке данных.
Результаты оказались почти одинаковы. Новая версия могла обработать чуть больше нелинейных уравнений, прежде чем подвиснуть, но до стадии прогнозов по-прежнему не доходила. Маркель выключил терминал и лег, заложив руки за голову. Если работа доктора Хоа все так же далека от завершения – почему он решил бежать с Хань Кияня?
На следующую
– На самом деле Хоа практически не дорабатывал предсказательную модель с того времени, как опубликовал первую статью, – ответил Джонни, когда юноша пересказал ему свои выводы. – По профессии он метеоролог, а не математик, а модель, по его словам, требует математических озарений – которых у него не бывает.
– Тогда зачем ему на самом деле понадобилось улетать с Хань Кияня? Первая статья появилась больше года тому обратно. Не поздновато ли волноваться, что кто-то неправильно воспользуется ее материалами? Кроме того, – добавил Маркель с издевкой, которой следовало ожидать от человека, большую часть ночной смены угробившего на то, чтобы сравнить хорошо загримированную «новую» модель с практически идентичной ей старой, – ей и правильно-то воспользоваться нельзя.
– О, не стоит недооценивать работы Хоа, – заметил Джонни. – Это лучшая система предсказания погоды, которую удалось создать, и хотя она не дает точных или долговременных результатов, все равно она окажется лучше той, которой пользуются сейчас рушимцы.
– И все равно я не понимаю, почему его пришлось вывозить в мешке с кавой!
Вздохнув, Джонни ткнул пальцем в панель терминала, останавливая уже запущенную программу.
– Ты же не успокоишься, пока не добьешься ответа, да? Спиногрыз, – буркнул он с теплотой в голосе. – Что тебе сейчас на самом деле нужно – это прогуляться по Саду. Размять мышцы. Опять, небось, всю ночь пялился в экран? Совсем мозги спалишь.
– Я не… – начал было Маркель, но Джонни прервал его знакомым жестом.
Когда бывший горняк только прибыл на борт «Прибежища», он часами играл в «шахтеров и марсиан» с одиноким мальчишкой, чей отец был вечно поглощен делами Совета и скорбью по матери, которой Маркель почти не помнил. Этот знак языка жестов означал, как помнилось юноше, «Тише – за нами следят». А согнутый большой палец – «Молча следуй за мной».
«Сад» представлял собою, строго говоря, всего лишь открытую для посещения часть бортовой гидропонной фермы: сеть узких тропинок на губчато-влажном покрытии, мимо цветов, плодов, побегов, тщательно маскирующих уродливые кюветы. Маркель никогда не видел смысла сюда заглядывать, но Странники из первого поколения, искренне хотевшие – мечтавшие! изумленно понимал юноша – стать грязеробами, еще помнившие, каково живется на нижстороне, при неестественной, неприспособленной под человеческие биоритмы смене темноты и света, настаивали, что этот участок теплиц напоминает им о прежней жизни.
Впрочем, сегодня Сад пустовал, если не считать Маркеля и Джонни. Остальные, наверное, были слишком заняты подготовкой переговоров с рушимцами, или ожиданием результатов, чтобы отвлекаться и нюхать цветочки.
– Тебе об этом знать не полагается, – резко заявил Джонни, едва убедившись, что в Саду они одни. – Я расскажу тебе только потому, что, стоит тебе вцепиться в проблему, и тебя не оторвешь. Поэтому если я не дам тебе ответа сейчас, ты можешь причинить куда больше бед, и, вероятно, раскопаешь больше. Но мне очень неловко будет объяснять Совету, почему я не смог втереть очки излишне любопытному юнцу шестнадцати лет от роду, поэтому держи рот на замке, а, Слоненок?