Поиски
Шрифт:
Но трусихой Элизабет не была никогда. Она не боялась ни темноты, ни собак, ни пауков, ни змей, ни высоты и скучала на фильмах ужасов, в красках представляя, как актеров гримируют под монстров, обмазывают слизью и прочей дрянью. Поэтому и демонов она восприняла почти спокойно, лишь опасаясь их природных свойств, известных ей по сказкам. Но, перерыв библиотеку драконов и прочитав несколько книг, она пришла к выводу, что их просто не надо выводить из себя, и тогда опасаться абсолютно нечего. Очень милые существа на самом деле.
С министром финансов она разговаривала без малейшего
Элизабет изучала оружие и породы лошадей. Вдруг ее идеал захочет поговорить с ней об этом? А она, какая приятная неожиданность, разбирается и том и в другом. Но дракон упорно не замечал ее, и девушка почти пала духом.
Таамир снова занялся документами, но сегодня был явно не его день. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился растрепанный злой Мишель в порванной рубахе. Одежда и волосы мальчика были в пыли, а на скуле красовалась ссадина. Он с грохотом захлопнул дверь и прижался к ней спиной, тяжело дыша.
Дракон удивленно уставился на него.
— Это правда? — требовательно спросил Мишель, делая шаг вперед и непроизвольно сжимая кулаки, — Гарем. Это правда?!
Теперь Мишель почти кричал, а в его глазах стояли слезы.
Таамир побледнел, вскочил, чтобы успокоить его, но замер, потому что мальчик отшатнулся, не верящее качая головой.
— Ты лгал мне! — Мишель ударил кулаками в дверь, — Ты мне лгал! Ты их выбросил всех! Я появился, и ты от них избавился! Ты… ты…, - он задыхался от гнева и слез, которые так и остались где-то внутри него, душа и не давая сделать вдох.
— Малыш, — Таамир старался говорить спокойно и уверенно, — кто тебе это сказал? И почему ты уверен, что то, что ты услышал и есть правда?
Дверь распахнулась, и входящий Эдингер едва успел подхватить падающего на него Мишеля и прижать его к себе, но тот зло пнул дракона, а потом начал вырываться, крича, чтобы он убрал свои руки. Дракон и не думал, что в щуплом мальчишке может быть столько силы и сделал самое умное, что можно было сделать в данный момент: выпустил его и отступил к двери, которую за его спиной аккуратно закрыл стражник. Мишель тяжело дышал и не сводил с Повелителя злых глаз. Наступила пауза.
— Кто научил тебя так драться? — как ни в чем не бывало поинтересовался советник, с любопытством глядя на него.
— Не твое дело, — огрызнулся Мишель, не оборачиваясь.
У Таамира удивленно взлетели брови. Обычно вежливый и выдержанный, сегодня его маленький друг не был похож на себя.
— Мишель Ксавье, — строго сказал он, — если ты считаешь себя мужчиной, то, может быть, ты введешь нас в курс дела? По-мужски. Коротко. Ясно. Четко. Или это тебе в данный момент не доступно?
Дракон развернулся и направился к письменному столу, сердито повернул стул, сел на него и кивком головы указал на соседний. Мишель не двинулся с места. Тогда дракон развел в стороны руки, как бы говоря: «В чем дело? Я жду». Мальчишка шмыгнул носом и нехотя подошел, но садиться не стал, вцепившись в спинку.
— Так в чем же дело? — спросил дракон, не дождавшись начала.
— У тебя был гарем. Из мальчиков, — глядя прямо ему в глаза, утвердительно произнес Мишель.
— Да, был, — подтвердил Таамир, — И что?
— И что?! — ожесточенно переспросил Мишель, — И что? Ты говоришь это так просто! И что?
— Да, говорю, так просто. Был. Больше его нет. Что тебя здесь не устраивает? Надо было их оставить? — Таамир старался не заводиться, не понимая гнева мальчика.
— И где они теперь? На какой помойке? — выкрикнул ему в лицо Мишель.
Эдингер фыркнул. Таамир с досадой посмотрел на него и мотнул головой, показывая другу, чтобы он вышел.
— Троих я подарил, все равно они больше не были ни на что способны, кроме как ублажать, — дождавшись, когда закроется дверь, ответил Таамир, — Остальные проходят обучение, чтобы стать оруженосцами, — глядя в глаза Мишелю, правдиво ответил дракон, — Они сами так захотели. А что бы ты сделал на моем месте?
Мишель нахмурил брови, пытаясь понять, правду говорит дракон или нет.
— Можешь спросить у Эдингера. Если не поверишь ему, у начальника стражи графа Лангера. Все одинаково лгать не смогут. Ты это знаешь.
Мишель опустил глаза, упрямо сжал губы и отрицательно покачал головой.
— Он говорил правду, — он снова посмотрел на дракона, — Он говорил, что, когда мы тебе надоедаем, ты избавляешься от нас и тебе все равно, что с нами будет. Рудники, улица, публичный дом.
— Ты — не все, — жестко сказал дракон, — Это раз. Второе, мы все меняемся. Третье, я никого на рудники не отправлял. На улицу тоже. Мишель, — дракон помолчал, успокаиваясь и собираясь с мыслями, потер переносицу, — ты видел меня раньше, видел потом. Разного, — он вздохнул, — Что-то изменилось, понимаешь, малыш? Я не знаю, как объяснить. Но, когда… ты появился… я не смог жить, как прежде.
Это было тяжело, говорить вот так откровенно, ломая себя давнишнего, признавать свои ошибки и грехи. Слова стали похожи на неподъемные мельничьи жернова, не сдвинуть с места, но надо. И дракон, пересиливая желание отговориться ничего не значащими фразами, посмотрел мальчику в глаза:
— Я боюсь тебя потерять, как когда-то потерял Сантилли. Пожалуйста, постарайся понять и простить. Дай мне шанс.
Кто бы сказал ему, что когда-нибудь он будет просить прощения у четырнадцатилетнего мальчишки, боясь потерять его доверие и дружбу. Что он будет дорожить этим, как ничем другим. Что он почувствует, как растет где-то в глубине груди боль, которая будет давить его своим грузом, не давая дышать. Дракон бы посмеялся над ним в лучшем случае или убил, не задумываясь, и забыл бы об этом незначительном эпизоде. Но теперь…. Что изменилось в мире, когда пришел этот мальчик? Что случилось с самим Таамиром, что сейчас он смотрит в эти серые глаза и страшится их равнодушия и презрения? Когда это произошло? Почему он ничего не увидел? Или все совершалось незаметно, день за днем, а он это понял только сейчас? Что сделал с ним человеческий ребенок? Почему сейчас так больно?