Поиски
Шрифт:
Веселое радужное настроение смахнуло, как хозяйка смахивает тряпкой пыль с полок. Ашурт с беспокойством заглянул в глаза любимой и поразился тому, сколько боли и разочарования в них было.
— У тебя глаза синие, — тихо сказал он, осторожно прикасаясь к ее щеке кончиками пальцев.
— Я знаю, — равнодушно ответила принцесса, отстраняясь, — Отвернись, мне надо одеться.
«И сменить ипостась», — докончила девушка.
Она не хотела, чтобы ашурт видел это. Она вообще не хотела его видеть.
— Ласти, что произошло? — герцог взял демонессу за плечи
Принцесса закусила губу и промолчала, чтобы не разреветься. Горло перехватило, невозможно было ни вздохнуть, ни выдохнуть. Воистину невыплаканные слезы могут задушить. Ашурт ничего не помнил. Что с ним случилось этой ночью? Почему любимый мужчина стал вести себя хуже дикого зверя? Йёвалли попыталась успокоиться и взять себя в руки. Надо попробовать разобраться, понять.
— Ласти, — прошептал Сантилли, осторожно сжимая плечи девушки и чувствуя, как они напрягаются, — Ведь все было так хорошо.
От этих слов обида прорвалась наружу, и йёвалли неожиданно зло выкрикнула, не чувствуя, как по щекам побежали горячие струйки слез:
— Хорошо?! Я рад, что тебе было хорошо! — она толкнула друга, но герцог продолжал сжимать руки, — Если бы я знал, как тебе будет хорошо…. Пусти меня! — закричала Ласайента и начала вырываться.
Она все-таки задохнулась и остановилась, враждебно глядя на герцога и судорожно глотая слезы. И Сантилли все понял.
Боги! Девочка моя, что я наделал?
— Ласти, — герцог попытался остановить любимую, но девушка ожесточенно оттолкнула его и убежала, захватив охапку одежды со стула.
Разве можно удержать ветер? Ашурт потерянно опустил руки.
Вот и все. Теперь ни друга, ни любимой. Ничего нет. И не будет никогда. Лас отцу не простил, а ему тем более не простит. Малышка доверилась ему, а он растоптал все, что смог и даже больше.
На стук в дверь вышел почти одетый Лас и, безразлично пройдя мимо Сантилли, пошел открывать. Вошедший Шон весело хлопнул брата по плечу.
— Демоны, вы завтракать идете? — спросил он, с недоумением глядя на понуро сидящего на постели герцога.
— Да, — твердо ответил принц, — Сейчас, — и потянулся за кафтаном.
Санти, молча, встал и начал одеваться.
Завтрак, начинавшийся в приподнятом настроении, при виде траурных выражений лиц молодежи, сразу перешел в стадию похорон. Ласайента, сдержанно поздоровавшийся со всеми и даже с отцом, кивнув ему (князь чуть не поперхнулся), немедленно уткнулся в стол и больше не проронил ни слова. Сантилли, зашедший следом за ним, выглядел так, будто собирался на собственную казнь. Он вяло поковырялся в тарелке и застыл, глядя на нее отрешенным взглядом. Все это напоминало гробовое молчание на могиле. Вот только чьей?
Терпение у Найири лопнуло быстро, почти сразу. Когда эти оболтусы успели поссориться, да еще так крупно?
— Что у вас случилось? — ашурт отложил вилку и по очереди оглядел демонов.
— Ничего, — фантастически спокойный принц невозмутимо продолжал есть.
У Найири появилось стойкая уверенность, что Ласайента вкуса еды не замечает.
— Поссорились? — нахмурил брови Андерс, покосившись на сына.
— Почему? — тот мотнул головой, пряча глаза, — Нет.
«Что ты сделал?», — обратился к Санти Найири, сразу вычислив виновного.
«Плохого? Все, что смог», — безучастно отозвался тот.
Прекрасно! Утром мы к ним заходим и все замечательно, а через пятнадцать минут они смотреть друг на друга не могут!
Король раздраженно вытер рот салфеткой и бросил ее на стол. Легче королевством управлять, чем разбираться с собственными детьми. Дьявол, и с Андерсом не посоветуешься!
Сантилли начал подниматься, чтобы уйти.
— Сидеть, — коротко приказал ему отец, — Я тебя не отпускал.
Лас никак не среагировал на строгость Найири. Обычно он сразу вскидывается, а тут даже есть не перестал, продолжая безучастно пережевывать пищу. А ведь принцу все равно, что будет с другом, понял Найири. Что младшему надо было сделать, чтобы получить такой результат?
Так, что у нас имеется?
Найири поставил локти на стол и уткнулся носом в сцепленные пальцы. Андерс и Шон тоже тревожно рассматривали обоих мальчишек.
Лас сменил пол и… и что? Ночь должна быть бурной, но по сыну этого не скажешь. Рожа у него не светилась. А должна, еще бы, столько ждать! И не похоже, что это продолжается давно, потому что в поведении демонов ничего не менялось. Дьявол! Он что, девчонку силой взял? Как еще можно объяснить внезапный холод Ласти по отношению к другу. От него же презрением за километр несет.
Но что-то не помнится за сыном таких грехов. Ему нравятся, жаркие женщины, а не визжащие и сопротивляющиеся. Девочки в замке от него без ума, прощая герцогу всю его ветреность только лишь за одну ночь с ним или даже поцелуй.
Вот именно. Женщины! А Санти в последнее время с принцем. И исключительно с ним одним. Найири сложил два и два и сделал соответствующие выводы.
Судя по тем взглядам, что сын бросал на девушек, их у него давно не было. А тут Ласти решает сменить пол. Женщина, любимая, желанная, единственная. Есть от чего сорваться и потерять голову. Да, впечатления у девочки от такой ночи должны быть сногсшибательными.
Найири звучно припечатал ладонями стол. Надо отдать должное выдержке демонов: никто не вздрогнул. Ну что ж, займемся воспитанием подросшего, но не поумневшего поколения.
— За мной, — приказал он, вставая, — Оба.
При виде разгневанного Найири Андерс не на шутку встревожился и тоже дернулся вслед за ними, но король придавил его плечо:
— Сейчас вернусь.
«Мозги немного вправлю своему и сразу обратно».
Найири пропустил вперед Ласайенту, кивнул сыну: «Заходи», и, не удержавшись, придал ускорение тычком в спину. Тщательно прикрыл дверь и развесил полог тишины. Потом прошелся по комнате, стараясь притушить бушевавшую в груди ярость.