Пока дует ветер
Шрифт:
Гарм ВИДАР
ПОКА ДУЕТ ВЕТЕР
Он осторожно приподнял голову и прислушался: ветер стих. Было, вообще, на удивление тихо. Лес был мертв. Не шелестела умиротворяюще листва на абсолютно голых ветвях, и в мертвых кронах не суетились бестолковые птицы.
Он поспешно выбрался из оврага и вновь упрямо пошел вперед. Необходимо было не мешкая идти до следующего ближайшего укрытия, чтобы рационально использовать непродолжительную, периодически предоставляемую, господствующими в этих краях ветрами, передышку.
Пару раз ветер уже заставал
Он шел быстро стараясь не смотреть вперед и не загадывать заранее подвернется ли впереди надежное укрытие...
Однажды он просидел в какой-то трубе целых пять дней и понял, что если на шестой у него не хватит мужества уйти, эта труба - станет его могилой. Но он ушел... Вот тогда-то его первый раз и прихватил ветер в "чистом поле", и неудачно сросшееся ребро он сломал именно тогда...
Но в следующий период затишья, он все же встал и пошел вперед...
И шел пока не свалился... А в следующий период, снова встал и снова пошел вперед. А когда опять упал, то полз пока не потерял сознание.
Но ребра - бог с ними - они хоть как-то срастаются, а вот обувь... Обувь, действительно, была его слабым местом.
Первый порыв ветра качнул мертвые деревья.
Надо спешить - скоро ветер заявит о своих правах во весь голос...
Ему повезло: в этот раз он набрел на город. Набрел в самый последний момент, когда идти стало уже совсем невозможно. От ветра перехватывало дыхание, слезились глаза.
Последние метры он уже полз на ощупь...
Наткнувшись на дом, он сначала заполз с подветренной стороны, но понял, что долго не выдержит: ветер крепчал и даже с подветренной стороны умудрялся закручиваться в спираль, образуя небольшие мощные торнадо, засасывающие мелкие предметы и всякий мусор.
Он пополз вокруг дома, ощупью пытаясь определить где находится дверь. Неожиданно он скорее почуял, чем понял, что в плотной монолитной стене, где-то слева, образовалась щель. Из последних сил он втиснул в отверстие свое истерзанное тело и потерял сознание...
Момент беспамятства, по-видимому, был не долгим. Очнувшись, он увидел прямо перед глазами огромные добротные ботинки из грубой черной кожи и понял, что все еще лежит на земле, но теперь ветер завывал и бесновался где-то далеко за добротными, как эти ботинки, стенами.
Он с трудом улыбнулся и попытался встать. Ему никто не помог, поэтому, удалось это не сразу. Но он встал и... снова улыбнулся, а потом, близоруко щурясь, огляделся вокруг.
В большом тускло освещенном помещении без окон находились кроме него еще пятеро: трое мужчин, удивительно похожих, и на вид приблизительно одного, достаточно неопределенного возраста; и две женщины - одна молодая и наверно красивая, а вторая - настолько блеклая и невыразительная, что отвернувшись, о ней нельзя было сказать ни слова.
Он пошатнулся, но устоял и не переставая спокойно улыбаться тихо произнес:
– Здравствуйте!
– Еще один блаженный!
– прозвучал хриплый надтреснутый голос, принадлежащий мужчине, который казался несколько моложе остальных.
– Заткнись, - беззлобно буркнул обладатель ботинок, равнодушно разглядывая улыбающегося пришельца.
– Как тебя зовут?
– Разве это имеет значение?
– спросил он не переставая улыбаться.
– Пожалуй, что нет...
– Да, что ты с ним возишься, батя?
– опять "проскрипел" молодой. Вышвырнуть его надо туда, откуда пришел!!!
– Я тебе сказал заткнись, - почти так же сухо, без выражения произнес "батя", но что-то в его голосе прозвучало такое, от чего молодой втянул голову в плечи и затих.
– Может гость...
– попыталась вмешаться бесцветная женщина.
– Я понять хочу, - не обращая внимания на реплику женщины раздраженно сказал "батя", складывая на могучей груди огромные волосатые руки.
– Чего вам не хватает?!! Что вас гонит по свету?
– Ветер, наверное, - устало сказал он, прислоняясь спиной к косяку и невольно переводя взгляд на королевские ботинки: в таких, наверное, можно было целый год идти и горя не знать.
– Вы пока перед ним тут соловьем заливаетесь, а он-то глаз на ваши ботиночки уже положил, - злорадно объявил третий, до сих пор молчавший мужчина.
– Уведет, как пить дать!
"Батя" с подозрением покосился на собственные ботинки и презрительно хмыкнул:
– Ну нет, зятек, они даже этого не умеют, не то что ты у нас! Они ведь все такие, такие... одно слово - безвредные. Ты ведь безвредный, парень, а?
Он молча кивнул и улыбка на его губах на мгновение угасла, но он поймал настороженный взгляд молодой женщины и вновь обезоруживающе улыбнулся.
– Я же говорил: блаженный!
– злобно проворчал самый младший из мужчин.
– Гость наверное устал, - робко сказала бесцветная женщина.
– Может вы его еще и кормить собираетесь?
– заворчал "зятек".
– Самим жрать нечего...
– Но поймав взгляд обладателя ботинок сбился и замолчал.
В комнате повисла гнетущая тишина, оттеняемая жутким воем ветра снаружи.
– Ладно, мать, дай ему что нибудь перекусить, - сказал "батя", обращаясь к бесцветной женщине.
– Я не голоден, - сказал он.
– Бери дурак, раз дают, - злобно проворчал "зятек".
– Но спать будешь здесь, - как всегда не обращая ни на кого внимания сказал "батя".
– Чтобы на верху духу твоего не было! А как ветер утихнет и здесь тоже.
Он кивнул и вновь поймал на себе напряженный взгляд молодой женщины.
Больше не сказав ни слова хозяин развернулся и, тяжело ступая своими роскошными ботинками, пошел вглубь комнаты к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.