Пока дует ветер
Шрифт:
За "батей" молча потянулись остальные. Когда они гуськом подымались по лестнице, то молодая женщина еще раз пристально посмотрела на него, и хотя он не смотрел в ее сторону, он кожей почувствовал этот взгляд.
В комнате кроме него осталась только бесцветная женщина, которая суетливо постелила в углу какое-то драное одеяло и поставила рядом на пол миску с хлебом и кружку с молоком.
– Спасибо, - сказал он.
Она посмотрела на него удивленно и слегка испуганно и молча юркнула вслед за всеми.
Оставшись один
Разъяренный вой ветра за стеной лишь усиливал чувство, пусть временной, но защищенности. Обыденное для него состояние извечной неудовлетворенности и неприкаянности мягко отступило в тень. Незаметно для себя он впервые за много-много дней спокойно уснул...
Проснулся он оттого, что, несмотря на неутихающий вой ветра за стеной, услышал какой-то посторонний звук. Звук повторился, и он понял что это едва уловимый вздох. Он открыл глаза и скорее угадал, чем увидел, в кромешной тьме женский силуэт.
– Ты ждал, что я приду?
– едва слышно спросила женщина, и хотя голос у нее был чуть хрипловатый и достаточно низкий, он понял что она еще очень молода.
– Муж спит. Он всегда уже спит в это время. И все уже спят. Здесь все спят даже когда бодрствуют...
– Ты напрасно это сделала, - сказал он.
– Много ты понимаешь, - шепнула она.
– Ты завтра будешь жалеть об этом.
– У нас здесь - не бывает завтра, у нас здесь всегда - сплошное вчера.
– Ты молодая и красивая, - грустно сказал он, - ты не должна так говорить.
– Кому здесь нужна моя красота!
У нее были горячие сухие руки и мокрое от слез лицо.
– Завтра, когда стихнет ветер, я уйду, - едва слышно произнес он.
– Я знаю, - шепнула она, - поцелуй меня...
– Так будет еще хуже... Все еще больше запутается... Ты будешь жалеть что...
– Глупый.
– Да, я знаю... Наверное ты права, я действительно глупый, но я должен...
– Ты хочешь, чтобы я ушла?
– Нет.
– Тогда обними меня... Обними не бойся... Я сильная... И я умею любить... Я могу любить... Я хочу...
– Напрасно мы так, - печально сказал он.
– Ты жалеешь?
– спросила она.
– Нет, - ответил он.
– Если и жалею, то только о том, что все это не случилось раньше... Давным-давно... А теперь, когда стихнет ветер, я должен буду идти.
– Это будет завтра, а пока еще - сегодня... и оно еще не стало "вчера"... Это завтра оно станет вчера. Завтра опять все станет - вчера. И не о чем вновь будет жалеть... Ведь жалеть и желать можно только то, что сегодня!
– Может быть ты и права, -
Ветер за стенами продолжал завывать и бесноваться, но уже не столь яростно.
– Я скоро уйду.
– Ты не вернешься?
– Нет.
– Но ты ведь не жалеешь?
– Нет, - он закрыл глаза и вздохнул.
Она провела рукой по его лицу и медленно встала:
– До свидания...
– Прощай.
– Нет-нет, я буду надеяться... пока дует ветер.
– Как хочешь.
– Ты меня будешь вспоминать?
– Не знаю...
– Будешь! Пока дует ветер.
Она неслышно скользнула к винтовой лестнице...
Через час ветер стих.
Нужно было спешить. Слишком краткими стали в последнее время периоды затишья, а до того как ветер вновь станет единовластным хозяином, облеченным беспрекословным правом карать и миловать, нужно было дойти до следующего мало-мальски пригодного укрытия. Еще раз быть застигнутым ветром на открытом пространстве - слишком большая роскошь, которую он не мог себе позволить.
Город еще спал. Приземистые обрюзглые дома, похожие на торговок в цветочном ряду, словно прыщи грудились вокруг пустынной центральной площади. Ветер дочиста вымел улицы, отполировал мостовую. Шаги гулко раздавались в непривычной тишине, заставляя испуганно пригибать голову и ускорять шаг. Дома без окон равнодушно глушили эхо. Город был слеп, глух и нем. И ему было на все наплевать...
Он ускорил шаги, черт с ним с городом! Нужно идти вперед. Идти всегда, пока дует ветер...
Когда до границы города оставалось пройти совсем немного, он вдруг услышал тяжелый топот и надсадное астматическое дыхание.
Так топать могли только чудесные ботинки из грубой черной кожи.
– Эй!!!
"Вот уж никак не ожидал, что Немезида примет именно это обличье", он невольно замедлил шаг и не спеша развернулся лицом к неожиданному преследователю, все еще чуть улыбаясь легко и загадочно...
Выстрел прозвучал сухо и отрывисто, словно глухой надсадный лай уставшей от бесконечных сторожевых забот преданной дворняги.
Его тело, ощутив толчок, а затем жгучую боль отпрянуло и забилось в бессилии, кровью пачкая отполированные камни мостовой...
– Дурачок, - шепнул он мгновенно пересохшими губами, явственно ощущая как вслед за телом разум тоже начинает медленное падение в бездонный черный провал, на дне которого его ждало избавление...
– Спасибо, - словно слабый шелест начинающегося ветра сорвалось единственное слово с его побелевших губ и поспешно умерло преданно стараясь опередить своего создателя.
– Спаси...
– Заткнись!!!
– злобно взвизгнул новый хозяин чудесных ботинок, страдальчески морща свое крошечное бледное личико, выглядевшее сейчас более старым, чем у его отца. Казалось вот-вот появятся слезы, но глаза у убийцы оставались сухими и злыми.