Пока еще не домашние
Шрифт:
Но повышенная предрасположенность к приручению, видимо, совсем не обязательна для одомашнивания. Более того, иногда она может стать препятствием на его пути.
Многие знают, как легко и прочно приручаются врановые птицы - вороны, вороны, грачи, галки, сороки, особенно тогда, когда взяты из гнезда слетками. Три раза я держал ручных воронов. Мне был неизвестен их пол, и всех воспитанников звали Кларами. Последняя Клара жила на биологической станции на Белом море. Круглые сутки она была на свободе, на вольном воздухе. Ночевала на насесте, прибитом под навесом у крыльца.
Рано утром она стучала внушительным клювом в форточку и, склонив голову набок, заглядывала в глубь комнаты, не встаю ли я. Увидев, что я уже встал, она, стремглав, облетала дом и ждала на крыльце моего выхода. Мы здоровались по заведенному обычаю: сначала я чесал Кларе под клювом, а она, прикрыв глаза, тихо ворковала. Потом птица взлетала мне на плечо и аккуратно перебирала клювом мои брови и ресницы. Это была трогательная картина.
Но позже мне стало известно, что в основе таких отношений лежит характерное для воронов половое поведение. Вороны избирают супруга в раннем возрасте и на всю жизнь. Большое значение для этих птиц играет взаимное ухаживание за пером. Ворон - собиратель и падальщик. В отличие от других падалыциков - грифов, сипов, кондоров, у которых голые, с небольшим перьевым покрытием голова и шея, вороны имеют на голове богатую «растительность» с отдельными, франтовато торчащими перышками, напоминающими бородку и усы. У них всегда существует опасность запачкать оперение головы, поэтому элементом брачного поведения у этих птиц стал взаимный уход супругов за перышками. Интересно, что все мои Клары не обращали никакого внимания на обитающих по соседству воронов, и общались только с человеком, запечатленным ими при приручении в качестве супруга. Похожие отношения, как показал в своей замечательной книжке «Кольцо царя Соломона» лауреат Нобелевской премии австралийский зоолог Конрад Лоренц, устанавливает с человеком прирученная галка. А следствие такого глубокого приручения воронов и галок - их неумение или активное нежелание создать нормальную семью с партнером своего вида. Отсюда - неспособность к размножению и тем самым к одомашниванию.
Очень легко на основании запечатлевания новорожденным лосенком человека, выпаивающего его молоком из бутылки, приручаются лоси. И часто приручаются так сильно, что выросшие из них ручные лоси-быки не обращают внимания на пришедших в охоту лосих. Этих ручных лосих покрывают всякий раз приходящие из леса дикие лоси. В стадо на вольном выпасе постоянно вливается «дикая» кровь. Нарушается одно из основных условий искусственного отбора - возможность подбора пар. Так успешному одомашниванию препятствует способность лося к сверхглубокому приручению.
Недаром среди одомашненных животных нет ни одного, которое воспринимает человека как полового партнера. Все они в достаточной мере ручные, чтобы иметь с ними дело в хозяйстве, но в отношениях с человеком «держат дистанцию».
Итак, не все прирученные животные стали домашними, а только те, кому приручение не закрыло пути к искусственному отбору.
Если согласиться с положением, что первым шагом в одомашнивании наиболее старых сельскохозяйственных животных было их содержание в качестве «живых консервов», то, очевидно, не ошибемся, если укажем на один общий для всех случаев признак, по которому начинался отбор. Это уже был искусственный отбор, потому что человек отбраковывал особи с признаками, крайне нужными им в дикой природе, но вредными в зарождающемся животноводстве. И этот отбор был направлен на миролюбие, непугливость, неагрессивность, одним словом, на контактность с человеком.
В первую очередь из загонов изымали наиболее свирепых, агрессивных особей или, наоборот, дрожащих, забившихся в угол паникеров. Эти категории животных приносили больше хлопот при содержании, и они-то чаще всего отказывались от пищи. У более покладистых было больше шансов дольше прожить и оставить потомство. Только отбором на миролюбие и можно объяснить столь разительные различия в поведении между сельскохозяйственными домашними животными и их дикими предковыми формами, агрессивными или настороженными.
Все, о чем здесь было сказано, происходило постепенно и стихийно в различных районах обитания человека на протяжении сотен лет и даже тысячелетий.
Но вот в наши дни зоологи-генетики из Новосибирска провели под руководством академика Д. К. Беляева удивительные опыты по одомашниванию серебристо-черных лисиц, которых в нашей стране разводят ради прославленных на меховых аукционах ценных шкурок. Обычно звероводы мало обращают внимания на поведение разводимых на фермах лисиц.
Новосибирцы же провели специальное исследование и установили большую неоднородность «личного состава» лисьих ферм по характеру и поведению особей. Оказалось, что по отношению к людям 30 процентов животных проявляли резко агрессивное поведение, 20 процентов были отчаянными трусами, у 40 процентов поведение оценивалось как агрессивно-трусливое - звери шарахались из одной крайности в другую. И только у 10 процентов животных наблюдалась спокойная исследовательская реакция на приближение человека. Убедившись, что характер серебристо-черных красавиц передается по наследству, биологи повели строжайший отбор на их миролюбие. Каждый год выбраковывалось не менее 80 процентов животных.
И всего через 20 лет методического отбора поведение животных на ферме разительно изменилось. Лисицы не только перестали опасаться людей, но активно идут на общение с ними. Они лижут руки знакомого человека, а иногда, подобно собаке, пытаются его охранять; в этих случаях они подают голос, чем-то похожий на собачий лай. Удивительно, что отбор, проводимый исключительно только по поведению, существенно затронул и другие признаки. Появились зверьки со свернутым калачиком хвостом, с белой отметиной-звездочкой и даже с висячими, как у собаки, ушами. Изменились сроки размножения. Некоторые мамаши стали в год приносить лисят не один раз, как обычно, а два раза.
Не вдаваясь в подробности, скажем, что такие необычные изменения в облике лисят, отбираемых лишь по поведению, связаны с тем, что характер или темперамент во многом определяется сложными взаимоотношениями в организме различных гормонов. Отбор на иной характер оказывается отобором на иной баланс гормонов. Но гормоны изменением своих концентраций действуют не только на поведение, но и на окраску, сроки размножения, соотношения частей тела. Таким образом, работами ученых было показано, что, отбирая животных только на миролюбие, мы можем вызвать у них к жизни ряд других признаков, многие из которых окажутся важными для одомашнивания. Именно это и должно было происходить при отборе на миролюбие у разводимых впервые коров, овец, коз, свиней, лошадей - через изменение гормонального баланса менялись и другие черты: окраска, плодовитость, время размножения и прочее. Уже первичный отбор на миролюбие, неагрессивность наметил ту пограничную линию, которая отделила домашних животных от их диких предков.
На первых шагах доместикации где-то рядом с загонами для скота обитали дикие предки наших домашних животных. И, наверное, люди давно заметили, что «дикари» опасны тем, что могут сманить домашних в свое стадо. Еще опасность крылась в том, что при контактах диких животных с домашними сохранялась возможность их скрещивания, которая ликвидировала бы те скромные успехи искусственного отбора, которые к тому времени были достигнуты. Наверное, поэтому животноводы всех народов пронесли через века неприязнь и даже ненависть к диким предкам своих домашних животных. Вот что можно прочитать в старинной былине о Добрыне Никитиче: