Пока хватит сил
Шрифт:
***
— Ты очнулся. Слава Богу.
Но очнулся ли я? Я чертовски надеялся, что мне приснился сон, и этот голос, который слышал, принадлежал не моей маме, когда мои веки на секунду приоткрылись.
— Ты можешь выключить свет? Ему больно смотреть. — Да, это была мама, точно. Это означало, что Наталья меня не послушала. Неудивительно.
— Дорогой, как ты себя чувствуешь?
Для моей мамы мужчина всегда был «милый» или «дорогой». Неважно, что мне было тридцать шесть и я зарабатывал на жизнь охотой на террористов.
Мне не хотелось встречаться с реальностью, и я боролся с настойчивым желанием снова открыть глаза, чтобы оценить свое нынешнее положение.
Но воспоминание о том, что на мне было только полотенце, прежде чем я практически рухнул в объятия Натальи, заставило меня открыть глаза. Мое внимание было приковано к ней. По крайней мере, она уже приглушила свет. Ты здесь. Я испустил дрожащий выдох и вырвал из носа маленькую трубочку, которая подавала ненужный мне кислород.
— Мне очень жаль, — пробормотала Наталья, и я покачал головой, понимая, что она просто испугалась. Но все равно, если об этой поездке в больницу узнает мой командир, это еще больше отсрочит мое возвращение.
Я сосредоточился на капельнице в своей руке и маминой руке рядом, затем перевел внимание на ее лицо, где пара обеспокоенных зеленых глаз встретилась с моими.
— Как долго я был в отключке? Как попал сюда? — И был ли я все еще в полотенце, когда приехала служба спасения?
— Сейчас три часа ночи. Ты потерял сознание у Энтони, и, слава Богу, Наталья случайно зашла к нему. Она нашла тебя на полу в спальне в одних боксерах и футболке.
Мой взгляд метнулся к Наталье. Значит, ты попыталась спасти мое достоинство, да? Я сдержанно кивнул в знак благодарности, но тот факт, что ей пришлось меня одевать…
— Энтони не может вылететь до утра, но он хотел бы быть здесь, — добавила мама, гладя мою руку, стараясь не задеть капельницу.
— Это была сильная мигрень, — настаивал я, и это не было полной ложью. — Мне не нужно быть здесь. Не о чем беспокоиться.
— Наталья позвонила Энтони после 911, и он рассказал ей о сотрясении мозга. Потом она связалась со мной, а когда я приехала, то сообщила врачу. — К чему клонит мама? — Учитывая род твоей деятельности и то, что у тебя недавно было сотрясение мозга, доктор беспокоился о возможном кровоизлиянии в мозг. Прежде чем разбудить тебя, они должны были исключить этот риск, поэтому в твоем организме также есть анестезия. Ты пока останешься здесь.
— Они нашли кровоизлияние? — спросил я, ненавидя волнение в своем тоне.
— Нет. — Так почему же в мамином голосе не было облегчения? — Но поскольку ты недавно подписал бумаги, разрешающие врачам обсуждать со мной твое здоровье, они сказали мне, что нашли на снимках.
Отлично, я знал, что будет дальше. Доктор напугал ее до чертиков, причем без всякой причины. Ей и так хватало забот. Ей не нужно было беспокоиться еще и из-за
— Ты получил слишком много ударов по голове. Он сказал, что-то про мелкие повреждения, кажется, — нервно объяснила она, проводя трясущейся рукой по серебристым волосам. — Я не помню медицинский термин, но врач обеспокоен. И я тоже беспокоюсь.
— И вы должны быть обеспокоены, — сказал доктор, входя в палату. Они с мамой поменялись местами у кровати. — Я настоятельно рекомендую прекратить вашу деятельность, пока мозг не поврежден настолько, что вы не проснетесь в следующий раз. А может, вы проснетесь и не вспомните, кто вы.
Черт, может, я сплю? Почему этот парень похож на доктора из того сериала, который любила моя мама? Анатомия Грей? Как его звали? Доктор МакДрими или что-то в этом роде? К черту его, он не может принимать решения о моей жизни.
— К счастью, это зависит не от вас, — пробурчал я, когда он посветил мне в глаза, а затем сжал мое запястье, проверяя пульс.
Он проигнорировал меня и продолжил свою лекцию:
— Уверен, вы прекрасно осведомлены об опасностях, связанных с вашей работой. И вы должны знать, что исследования показывают, что взрывы и…
Он продолжал говорить.
Я перестал слушать.
Конечно, я знал о рисках. Но это не меняло того факта, что я все еще хотел служить.
Затем он сбросил бомбу, которая снова приковала мое внимание:
— Боюсь, если вы не сообщите о случившемся в военно-морской флот, мне придется самому это сделать.
Я попытался сесть, но мама обошла доктора и положила руку мне на грудь, побуждая опуститься обратно.
Я не был уверен, блефует доктор или нет. Разве врач не дает какую-то клятву? О неприкосновенности частной жизни? Но, опять же, я был собственностью правительства Соединенных Штатов. Многие гражданские правила на меня не распространялись.
— Я удивлен, что флот разрешил вам свободно перемещаться всего через две недели после того, как вы перенесли такое сильное сотрясение мозга, — продолжил доктор. — Могу поспорить, что вчера вечером вы не в первый раз потеряли сознание. Вы не дали своему телу и мозгу времени на восстановление. Вы сами себя загоняете в угол, и ваша голова не выдержит еще одного удара. Если вы заботитесь о своих товарищах по службе и их безопасности, вы сделаете правильный выбор и уйдете. — Он посмотрел на мою маму, а затем наклонил голову в сторону двери.
Я собирался возразить против их разговора наедине, будучи уверенным, что они будут обсуждать мое здоровье и мое будущее без меня, но, когда мой взгляд переместился на Наталью, я отвлекся на то, что она нервно кусала губу.
— Мне очень жаль, — сказала Наталья, как только мы остались одни. — Я не хочу быть причиной того, что тебе придется уйти в отставку.
Мои плечи опустились от беспокойства в ее мягком голосе.
— Это не из-за тебя. — Я хотел злиться на нее за то, что она позвонила в 911, за то, что не послушала меня, но как я мог?