Пока не проснулись сомнамбулы
Шрифт:
— Да нет, все в порядке, — на работе, не на работе, а если начальник подошел к подчиненному да еще и сам заговорил, так просто его не прогонишь. Хотя, и его правда: не начальник он сейчас, а, в первую очередь, человек. Наверное, в такие вот моменты, когда человеческое берет верх над профессиональным, и решаются вопросы о повышении зарплаты или раскрываются корпоративные секреты. Повышение мне, в любом случае, не светит, можно и не спрашивать, а вот второе…
Павел вдруг громко хмыкнул.
— Особенно Валя сильно за тебя беспокоится. Хотела уже идти искать. Переживает, прямо как мама родная. Она ведь старше тебя?
— Ну да, старше, — кивнул я. — На четыре года. Или на пять. Ничего, я уже привык к ее постоянной опеке. Поначалу неудобно было, правда, но по-другому она не может.
— Странная она…
— Да не странная. Детей ей надо. Давно уже. Из нее материнские инстинкты наружу лезут, как ненормальные, а применить некуда. Муж не хочет детей. Или не может — я не знаю.
— Дети, дети… Вы-то с Верой не надумали еще?
— Нет, — я улыбнулся. Слишком уж часто нам задавали этот вопрос. — Чуть позже, наверное. Пока не готовы.
Ни для кого на работе не секрет, что дети для Паши — больная тема. Он уже два года как в разводе, но в своих ребятишках — и в сыне, и в младшей дочурке — души не чает. Когда рассказывает о них, видно, как сразу добреет его взгляд, а на губах начинает играть теплая улыбка. Костик и Настя были смыслом его жизни. Сами того не подозревая, эти ребятишки служили тем локомотивом, который двигал Павла Владиславовича вперед, не позволял застрять в болоте жизни, остановиться, погрязнуть в рутине. Иногда мне даже казалось, что без них мой шеф был бы гораздо строже и жестче, в том числе и с подчиненными — но их незримое присутствие смягчало резкий нрав Телиги. Этой весной дети со своей мамой переехали в Вологду — бывшая жена Паши второй раз вышла замуж. Для моего шефа переезд стал настоящим ударом — теперь они виделись очень редко.
— Молодцы, — наконец ответил он. — Правильно решили. С детьми не стоит торопиться, пока не осознаете, что готовы дать им… всё.
Я не знал, что ответить, и предпочел промолчать. Разговор внезапно зашел в такое русло, что спрашивать сейчас про дела насущные было бы верхом бестактности.
— Вера твоя — красивая… — Паша хотел было улечься в выбраный шезлонг, но в последний момент все-таки передумал. — Моя Ленка тоже красивая была. И сейчас красивая. Глупо так получилось…
— Что получилось? — о подробностях развода начальника ходили самые разнообразные слухи, но ни один из них так и не подтвердился.
— Все получилось глупо, — ответил Павел, сходу обезглавив поднявшуюся было во мне змею любопытства. — Не хочу рассказывать.
— Понятно…
— Фил, ты не подумай, что я тебе не доверяю. Ты хороший парень и не станешь языком чесать (я невольно покраснел, ибо, скорее всего, как раз стал бы). Просто сейчас настроение не то. Слушай, мне тут Томми разболтал, что Ирина про меня у него спрашивала. Ты не в курсе?
— В курсе. От того же Томми. Но ты же знаешь, какое он трепло.
— Знаю, — согласился шеф. — Поэтому решил у тебя уточнить. К тому же, ты Иру давно знаешь.
— Мы учились вместе.
— Да, ты говорил.
— Мы так и не договорили тогда, если помнишь. Ты хотел о чем-то спросить, но кулер сгорел.
— Да там… — неожиданно Паша замялся. — Ничего важного, в общем.
«С чего вдруг тебя заинтересовала Ирина, отшельник ты наш? Понравилась? Или, все-таки, подозреваешь в чем-то?»
— У нас тут поговаривают, — осторожно начал я. — Бред, конечно, но… Будто бы это Ирина запустила вирус в наши компьютеры. Что она не то из конкурирующей организации прислана, не то от наших сверху.
— А в кражах и в замыкании тоже она виновата? — в голосе Павла послышалось разочарование. — Фил, ну ты… Ей-богу, от тебя не ожидал, вот честно. Наша служба безопасности ее проверила, как проверяет всех новеньких. А после случая с вирусной атакой перепроверила еще раз. И не только ее. До того, как придти к нам, Ирина три года преподавала в вузе арбитражный процесс, параллельно занимаясь частной практикой.
— Тогда я не представляю, кто мог провернуть все эти штуки.
— Вы, небось, уже решили, что у нас на работе зреет заговор против нас с Катей? Или против кого-то из нас?
— Вроде того, — неохотно признал я. — Только мы пока не поняли, против кого именно.
— А почему не сразу против обоих? Подожди… Музыка стихла.
— Потому что тогда получается еще запутаннее… Верно, стихла. И в доме кричит кто-то, — я приподнялся в шезлонге и прислушался. — Могу даже предположить, кто. Знакомый голос.
— Там все голоса — знакомые, — резонно заметил Паша.
Мы дружно подорвались и устремились к парадной двери. «Ни минуты покоя, ни секунды покоя», — звучал в голове голос Льва Валериановича. Навстречу нам вышла Катя Васильева — руководитель «договорняков». Молодая и достаточно привлекательная женщина лет тридцати пяти, сейчас она была не в лучшей своей форме — сказывалось количество выпитого. Тем не менее, шла она твердо. А говорила еще тверже.
— Паша, угомони своих дам. Устроили черти что. Произнеся эту короткую тираду, она степенно удалилась в темноту.
«Угомони своих дам». Дам у Паши в отделе всего две, и обе они… О нет… Нужно поспешить.
А внутри уже вовсю шел концерт по заявкам. Солировала Валя, роль второй скрипки неохотно исполняла Ирина. Прочие, изображая заинтересованных зрителей, безропотно освободили пространство вокруг «сцены» и заняли «свободные места», в основном, по углам просторной гостиной комнаты, где и происходило действо.
— Я не позволю тебе подсиживать нашего шефа! — трагично заламывая руки, провозглашала Валя, с вызовом глядя на Иру. — Наш шеф — он самый лучший, самый заботливый! А ты… ты…
Ирина и бровью не повела.
— Валя, успокойся, пожалуйста. Ты пьяна.
— Ну и что! Ты… Ты тоже пьяная! А что у трезвого на языке, но у пьяного… Нет, стоп, кажется, наоборот… Давай выкладывай, что ты задумала!
— Ничего я не задумывала, — невозмутимо парировала Ирина. — Валя, прекращай, ты ведешь себя отвратительно.