Пока Оно спит
Шрифт:
Удар озверевшей девушки оказался чувствительным, и полицейский пошатнулся на два шага назад. Катрина спрыгнула со стола и пулей выскочила на улицу, где уже стемнело и вновь шел дождь. Подгоняемая восторженным хохотом, она подскочила к своей машине, нервными движениями достала ключи, и прыгнула за руль. Машина сорвалась с места в тот момент, когда полицейский выскочил следом за ней. В зеркало заднего вида Катрина видела, что он говорит с кем-то по рации – видимо, патрульный автомобиль ждал его где-то поодаль.
– Гони! Гони! Уйдем! – восторженно кричал голос.
Катрина переживала
– Куда теперь? Куда едем, девочка ты моя золотая? Куда? Хаха! Да! Да-да-да! Куда же еще? Только туда! Только к нему! Я обожаю тебя! И ты скажешь правду? Катрина, ты скажешь ему правду? Ты скажешь, что он – дохлое ничтожество, которое не играет в твоей жизни никакой роли?! Ты скажешь, что тебе плевать на него?! Что он долбаный неудачник, который не смог за три года подарить тебе ни одного оргазма?! Скажешь? Дорогая моя! Конечно скажешь, ведь правда торжествует! Я слышу ее могучую поступь! И труп ее узнает!!!
Словно переводя дыхание, он помолчал секунд десять и продолжил, на этот раз спокойным и философским тоном:
– Дурочка ты моя. Разве ты и впрямь подумала, что я могу тебя в чем-то обвинять? Что я могу позволить себе упрекнуть тебя в измене? В измене этой твари, которая забрала три прекраснейших года твоей жизни и даже после своей – вполне оправданной и заслуженной смерти, – продолжает терзать твою душу и заставляет чувствовать раскаяние. Да рядом с таким идиотом не то, что изменишь, а в проститутки подашься, не так ли? Катрина… все изменяют! В этом нет трагедии, которую ты умудрилась создать. В твоем случае измену вообще нельзя считать изменой, потому что вся твоя жизнь с ним – это было сплошное самопожертвование. А ты… черт, из-за двух других мужчин ты заклеймила себя шлюхой! Катрина! Я тебе скажу в чем дело. Раз уж мы начали достигать правды и сейчас едем сказать правду дохлому, в его мерзкую морду, то надо идти до конца. Знаешь, почему тебе стыдно за измены? Вот почему: ты настолько презирала своего мужа, что представить себе не могла измену с его стороны! Ты бы никогда не простила, ты бы возненавидела его, плюнула бы ему в лицо, растоптала бы, заставила чувствовать себя самым последним подлецом на всей планете. И вот это чувство – чувство собственного верховенства над ним, неразрывно связывало ваш брак. Чтобы такое ничтожество, которое должно целовать тебе ноги за одну только возможность спать с тобой в одной постели, позволило себе такую дерзость, как измена? Нет! Нет, нет и еще раз нет! И самое главное… самое главное, Катрина! Ты знала, что он бы никогда! Слышишь, никогда он бы так с тобой не поступил! Это было ясно как день, как рассвет и закат, это была простая аксиома, это было понятно при одном только взгляде на него. Он бы никогда тебе не изменил! Вот откуда твой стыд, Катрина! Вот откуда ложная любовь, ложная боль! Спустя два года ты вбила в свою голову идею о том, что ты последняя тварь и потаскуха. Ты ломала себя глупыми упреками и пыталась заглушить это разговорами со стенами. Ты не любишь дохлого. Ты любишь себя, ты жалеешь себя. И не можешь поверить, что сама способна на измену человеку, который искренне тебя любил, который беззаветно тебе доверял, и который никогда бы не поступил так с тобой. Да, осознание этого сполна проникло в тебя после его смерти и уродует твою судьбу. Но, Катрина… ты не совершила ничего, чтобы заслужить такое наказание. Сейчас, когда ты скажешь трупу правду, то почувствуешь в себе новую жизнь. Ты просто молодая женщина. И как любой молодой женщине, тебе нужен хороший крепкий член… о! Приехали!
Катрина остановила машину, выскочила из нее и вбежала на территорию кладбища. Дождь усилился. Рыдая вслух, Катрина пробиралась во тьме к могиле своего мужа. Ноги скользили на мокрой траве, дважды Катрина падала, крича и цепляясь руками за могильные плиты, снова поднималась и снова пыталась бежать. Она прекрасно знала, где находится могила Пьера, и не могла ее найти, она металась от надгробия к надгробию, в отчаянии вглядывалась в надписи на них, снова бросалась к той же плите, от которой оторвалась десять секунд назад, не сознавая ошибку.
– Да не туда же! – раздраженно бормотал голос. – Ну что ты, как психопатка? Возьми себя в руки! Десять шагов вперед пройди же, ну что ты дура такая?
– Пьер! – закричала Катрина срывающимся голосом.
– Да вон же он! Вон он! О, Господи! Катрина, как же тяжело с тобой в самые ответственные моменты! Только правду, Катрина! – возбужденно звенел голос. – Только правду, иначе дела не будет. Ты уже большая девочка и должна все понимать.
Дождь хлестал в лицо и смешивался со слезами. Вся в грязи и мокрая, Катрина достигла могилы мужа и рухнула перед ней на колени.
– Хватит рыдать! – загремел голос. – Правду! Скажи правду этому дохлому ничтожеству! Катрина, давай!
– Я люблю тебя, Пьер! – в истерике завопила Катрина и поползла на коленях к его надгробию. – Слышишь меня, любимый?! Я люблю тебя! И всегда любила тебя! Я люблю тебя!
– Какого хрена, ты, подлая сука?! – голос загремел железным скрежетом, и Катрина услышала в нем ноты истерики.
– Милый, я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! – Катрина обняла плиту и целовала ее, стоя на коленях.
– Сука! Что ты несешь, тварь?! Скажи правду этому трупу! Скажи, кто он такой! Хватит лгать, ты, тупая стерва!
– Я люблю тебя! Я всегда тебя любила, и ты это знаешь! И ты знаешь, что это правда! Милый, скажи мне что-нибудь оттуда!
– Он – труп! Ты тупая тварь, что он может тебе сказать, если на два метра под землей только его мерзкие кости! Скажи этой гнилой падали правду! Ты, мерзкая шлюха!
– Ты – лучшее, что случалось в моей жизни, любимый! Прости меня! Прости, умоляю тебя! Я люблю тебя!
– Сука, что ты делаешь?! – истерический вопль пронизывал ужасом до глубин души, но сейчас Катрину этот ужас лишь укреплял.
– Я люблю тебя! – истошно кричала она.
– Ложь! – разрывалось пространство вокруг.
– Я люблю тебя! Я всегда любила только тебя!
Конец ознакомительного фрагмента.