Пока смерть не разлучит нас
Шрифт:
Тот день давно миновал, но мужчины в наших поселениях до сих пор оставляли работу, чтобы поглазеть на идущую мимо женщину, до сих пор кричали «ура», завидев на прибывшем корабле женскую фигурку, а в церкви во время богослужения смотрели отнюдь не на священника. В нашей короткой, но бурной истории немногие события наделали больше шума, чем прибытие голубиц сэра Эдвина. Теперь все они уже были замужем, но не перестали быть центром всеобщего внимания: люди осведомленные показывали их неосведомленным, следом за ними бегали дети, простонародье пялилось на них, не таясь, члены Совета колонии, депутаты Ассамблеи и комендант Уэст всякий раз кланялись им с широкой улыбкой, а дамы, добывшие себе мужей более традиционным способом, открыто выказывали им свое пренебрежение. Из девяноста девушек, сошедших на берег две недели назад, большинство нашло супругов в самом городе и ближайших к нему поселках, так что в толпе, которая собралась, чтобы сразиться с испанцами, а потом нежданно встретила королевского фаворита, было немало женских лиц.
Но ни одна не могла сравниться с той, чью руку я поцеловал на лугу возле церкви. Тогда, окруженная десятками грубоватых простонародных красоток, одетая в пуританское платье, она не возбудила чрезмерного любопытства, а с тех пор ее не видел никто, кроме Ролфа, Спэрроу, моих слуг и меня. Потом, когда все вокруг кричали: «Испанцы! Испанцы!», мужчинам было не до женской красоты, поэтому до самого последнего момента она оставалась незамеченной. Но теперь все изменилось. Губернатор перевел свой взгляд туда, куда указывали наглые глаза фаворита, и застыл в немом изумлении. Окружавшие его дворяне вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть мистрис Перси, поднимали брови, перешептывались; чернь за их спинами делала то же самое, только куда откровеннее.
– И как вы думаете, сэр губернатор, – продолжал между тем фаворит, – куда подевался этот бриллиант, не пожелавший сиять при дворе? Бриллиант, который пренебрег волей короля и отказался принадлежать тому, кому он был подарен?
– Я человек простой, милорд, – отвечал губернатор, – а потому прошу вас выразиться попроще.
Лорд Карнэл обвел взглядом затаивших дыхание зрителей и рассмеялся.
– Будь по-вашему, – согласился он. – Итак, сэр, позвольте осведомиться: кто эта леди?
– Она прибыла в колонию две недели назад, – ответил губернатор. – Она одна из тех бедных девушек, которых набрал в Англии наш казначей, сэр Эдвин Сэндз.
– Бедная девушка, с которой я недавно танцевал на балу при дворе, – сказал фаворит. – Притом этой чести я дождался лишь после того, как с нею станцевал наследник престола.
Круглые глаза губернатора округлились еще больше. Стоящий за ним на цыпочках молодой Хэймор тихо присвистнул.
– В таком небольшом поселении, как ваше, – вещал милорд Карнэл, – вы наверняка хорошо знаете друг друга. Здесь никому не удастся носить маску и выдавать себя за другого. Здесь нельзя ничего скрыть. Однако у всех нас есть не только настоящее, но и прошлое. Так вот…
Я перебил его:
– В Виргинии, милорд, мы живем настоящим. И в настоящее время мне не нравится цвет вашего плаща.
Он вперился в меня, сдвинув свои густые черные брови.
– Не вы его выбирали, сэр, – проговорил он надменно, – и не вам его носить.
– Темляк на вашей шпаге тоже безобразен донельзя, – продолжал я. – И мне не по душе такие новехонькие, усыпанные драгоценными камешками ножны. Мои, как видите, довольно потерты.
– Вижу, – сухо произнес он.
– А еще мне не нравится форма фестонов и дырочек, украшающих ваш камзол, – заключил я. – Я мог бы привести их в большее соответствие с моим вкусом. – И я коснулся дорогого бархата его одеяния кончиком своей рапиры.
Толпа зашумела. Губернатор бросился вперед и закричал:
– Капитан Перси, опомнитесь! Вы в своем уме?!
– В своем, – отвечал я, – просто мне не нравится французская мода; а также те англичане, которые ей следуют. По-моему, у них не все чисто с происхождением.
Удар попал в цель. Ни для кого не была секретом история женитьбы покойного отца лорда Карнэла на горничной супруги французского посла.
В толпе раздались восхищенные возгласы. Карнэл выхватил свою шпагу, рука его тряслась. Мой клинок также был обнажен, но упирался острием в землю.
– Ты мне за это заплатишь, – выдавил из себя фаворит и вдруг безо всякого предупреждения сделал резкий выпад. Не будь он так ослеплен яростью, я был бы убит и длинный счет обид, которые нам предстояло нанести друг другу, оборвался бы в самом начале. Но я отклонился – и в следующее мгновение выбил шпагу из его руки. Она, крутясь, взлетела в воздух и шлепнулась к ногам губернатора.
– Вы можете ее поднять, милорд, – заметил я. – Видно, рука у вас так же крепка, как и устои вашей чести.
Карнэл глядел на меня с лютой ненавистью, в уголках его губ пузырилась пена. Теперь между нами стояли люди: губернатор, Фрэнсис Уэст 54 , мастер Пори, Хэймор, Уинн, а вокруг гудела взбудораженная толпа. Мой отвлекающий маневр удался на славу: всеобщее внимание больше не было приковано к мистрис Перси. Уэст схватил меня за руку и зашептал:
– Какая муха вас укусила, Рэйф Перси? Ведь, если вы тронете хоть один волос на его голове, вы погибли!
Не слушая примирительных увещаний губернатора, фаворит нетерпеливо стряхнул с себя его руку.
54
Уэст, Фрэнсис (1586—1633) – прибыл в Виргинию в 1608 г., в том же году был избран в Губернаторский Совет: в 1612—1617 гг. – комендант Джеймстауна. В 1619 г. был назначен депутатом первого законодательного собрания Виргинии – Палаты депутатов. В 1627—1629 гг. – заместитель губернатора Виргинии.
– Вы будете со мною драться, сэр? – выкрикнул он срывающимся голосом. – Я вас вызываю!
– Но вы же знаете, милорд, теперь я могу не принять ваш вызов, – ответил я.
Он топнул ногой, вне себя от ярости и стыда. Нет, это не был стыд за тот бесчестный, предательский выпад; ему было стыдно из-за того, что его шпага валялась на земле, из-за того, что он мог прочесть в глазах стоящих рядом с ним мужчин (хотя они старались скрыть свои чувства), и из-за откровенного презрения, написанного на том единственном лице, которое что-то для него значило. Затем, явив ту волю, которой он только что хвастал, он овладел собой.
Его побагровевшее лицо вновь обрело свой обычный цвет, тело перестало дрожать, а губы растянулись в принужденной улыбке. В довершение всего он легко разыграл роль этакого прямого и честного солдата, который по чистой случайности впал в заблуждение.
– Ваше виргинское солнце совсем меня ослепило, сэр, – сказал он самым искренним тоном. – Честное слово, мне показалось, что вы уже встали в оборонительную позицию. Прошу вас извинить мою ошибку.
Я поклонился:
– Всегда к вашим услугам, милорд. Я живу в доме здешнего пастора, и посланцу вашей милости не составит труда меня найти. Сейчас мы как раз направляемся туда, поскольку нынче утром жена моя проехала много миль и очень устала. Засим, милорд, позвольте пожелать вам всего наилучшего.