Пока ты спишь
Шрифт:
Выражение его лица изменилось. Он смотрел на меня так же, как тогда, когда прикасался ко мне. Мое сердце бешено заколотилось в груди.
— Ты прикасался ко мне?
— Я удерживал тебя, когда ты в этом нуждалась.
Я обхватила себя руками.
— Ты удерживал меня? Это все, это единственный способ, которым ты прикасался ко мне?
Еще один кивок, и его глаза потемнели.
— Тебе это понравилось, не так ли? — Я выстрелила в него.
Его ноздри раздулись.
— Да, это так.
Мои пальцы сжались вокруг бутылки в
— И что? Ты пришел домой и воспользовался этим для…для…
— Чтобы намазать мой член, — сказал он с сильным акцентом. — Думать о тебе, пока делал это.
Все, что он только что сказал, было неправильным, ужасающим, оскорбляющим, но опять же, мое тело отреагировало так, как не должно было. Я должна была быть такой же извращенкой, как и он.
— Почему? — прошептала я.
Он схватил рубашку, которую повесил на стул рядом с собой, и надел ее, неторопливо заправляя. Когда он это сделал, посмотрел на меня.
— Потому что ты была моей, любимая, просто ты еще не знала этого.
Затем он вышел.
Глава двенадцатая
София
Я выглянула в окно гостиной. Океан сегодня был дикий.
Я жила с Киллианом неделю. Днем я видела его не так уж часто, он либо отсутствовал, либо работал в своем кабинете здесь, в доме. Когда его не было дома, он не часто возвращался домой до поздней ночи, и каждый раз, ложась в постель рядом со мной, он притягивал меня к себе, медленно пробуждая ото сна руками или ртом.
Потому что ты была моей, любимая, просто ты еще не знала этого.
Он сказал это после того, как признался, что преследовал меня, наблюдал за мной, что врывался в мою квартиру и, иногда, забирался ко мне в постель, пока я спала, и прижимал меня к себе. Что, когда он вернулся домой после этого, он использовал тот же лосьон, что и я, чтобы прикасаться к себе, думая обо мне.
И все же я позволяла ему делать со мной все, что он хотел. Несмотря на все, что я знала, я все еще позволяла ему это делать.
Потому что в темноте он стал кем-то другим, он сыграл роль, которой, как он знал, я жаждала. Он был Дином. И я так нуждалась в привязанности, во внимании, что позволила монстру, моему преследователю, моему тюремщику, дать это мне. Я стала его домашним животным, его игрушкой для игр. Он сказал мне, какая я замечательная, и я полностью уступила. Он назвал меня своей хорошей девочкой, и я раздвинулась шире, отчаянно желая, чтобы он прикоснулся ко мне. Он брал под контроль мое тело, пока я не становилась влажной и извивающейся, а потом заставлял меня кончать так сильно, что я не знала, что с собой делать.
После этого он гладил свой член, пока тоже не кончал, обычно на меня, и снова крепко прижимал меня к себе, чтобы я не сопротивлялась во сне.
Я не помнила, чтобы у меня были приступы, но я знала, что были, знакомая боль в мышцах выдавала это, потому что я боролась изо всех сил, мое горло саднило, как будто я
Я не знала, что это говорило обо мне, то, что знание того, что он заботился обо мне, пока я была такой уязвимой, на самом деле давало мне почувствовать себя в безопасности, или то, что я начала предвкушать звук его шагов на лестнице, изгиб кровати, когда он ложился рядом со мной, его сильные руки, обхватывающие мою талию и притягивающие к себе, так что я оказывалась прижатой к его телу.
Мои чувства к нему не изменились. Я презирала его, но все же позволяла ему делать со мной такие вещи.
Каждое утро я говорила себе, что в следующий раз отстранюсь, что скажу ему «нет», но потом в темноте его комната стала безопасным убежищем, где никто не знал о моем позоре или о тех грязных вещах, которые я позволяла ему делать со мной — или о том, как сильно я хотела, чтобы он это делал.
Я потерла гусиную кожу, покрывшую мои руки, и попыталась выкинуть его из головы. Боже, я чувствовала беспокойство. Я уже убрала кухню, гостиную и спальню, хотя у Киллиана была обычная уборщица, и там уже было безупречно чисто, затем я некоторое время переписывалась с Фи, и она рассказала мне обо всем, что происходило, и что она не видела и не слышала о Стиве, что было огромным облегчением.
Я еще немного походила по комнате. Чего я действительно хотела, так это свой компьютер, планшет, свои вещи, остальную одежду. Украшения, которые подарила мне мама перед смертью. Я хотела работать. Я отправила своим клиентам электронное письмо и сказала им, что будет задержка, но я не могла ожидать, что они будут ждать намного дольше.
Три ночи назад, перед тем как заснуть, я спросила Киллиана, могу ли я зайти к себе домой и забрать свои вещи. Он сказал «нет». Вот и все, больше ничего. Я посмотрела на свой телефон на журнальном столике. Он сказал, если мне что-нибудь понадобится, позвонить или написать ему. До сих пор я даже не думала об этом. Выпрямив спину, я подошла и подобрала его.
Нервы бунтовали у меня внутри. Да, я позволяла ему прикасаться ко мне каждую ночь, но это не было похоже на глубокие и значимые разговоры в темноте. Мы не проводили время вместе в течение дня. Я спала в его постели рядом с ним, но я его не знала. Кто-нибудь знал настоящего Киллиана О'Рурка? Или все в его жизни получали ту версию, которую он хотел, чтобы они увидели? От этой мысли осколки льда пробежали по моим венам.
Справившись с нервами, я набрала его номер и собралась с духом по какой-то странной причине. Вероятно, потому, что я не знала, кого получу. Он показал мне двух разных людей. Было ли в Дине что-то от Киллиана? Проявилось ли что-то от настоящего Киллиана, когда он совершил эту трансформацию? Или он просто был настолько социопатом?