Пока я мертва
Шрифт:
Ну, простите, умершим выбирать не приходится.
– Я хочу, чтобы ты поговорил с одним…
– Нет, – у меня трясутся пальцы, когда я вывожу это короткое слово, неужели не понятно, я не буду трогать людей, потерявших близких. Что я им скажу:
Эй, ребята, я могу общаться с вашей умершей бабушкой, и знаете, она не совсем мертвая и просит вас больше не пользоваться ее фарфоровым сервизом.
Ну, уж нет.
– Если ты мне не поможешь, случиться что-то страшное, – ну да, конечно, вход пошли угрозы, все муки ада обрушаться на мою голову, если я не сообщу их родным то, что
– Прошу тебя, Матвей, – она использует запрещенный прием, обращается ко мне по имени. Я резко захлопываю тетрадь, говоря тем самым, что разговор окончен.
В этот самый момент дверь аудитории открывается и входит девушка, парень за соседней партой горько вздыхает, глядя на нее.
– Матвей, – умоляюще произносит женщина, она так и не ушла, боль в моей голове усиливается, – Прошу тебя, я просто умоляю, – я сжимаю зубы и поворачиваюсь к ней, она выглядит такой печальной, что мне становится стыдно.
– Для таких, как я, надежды почти не осталось, – я хочу узнать, что она имеет в виду, как кто-то задевает мою тетрадь, и я едва успеваю ее подхватить. Не извиняясь, рядом со мной присаживается девушка. Я чувствую запах дорогих духов, что-то среднее между засахаренной грушей и ванилью.
Я с раздражением смотрю на нее, ярко-рыжие кудряшки обрамляют красивое, но высокомерное лицо. Они словно пытаются смягчить ее холодность, и явно проигрывают. Но меня совершенно не трогает ее привлекательность, и я не выдерживаю, говорит ей все, что думаю. И получаю почти физическое наслаждение, когда зеленые глаза девушки наполняются недоумением.
Мне становится, ее жаль.
Я пересаживаюсь от нее подальше, мало ли, от таких людей всего можно ожидать, но на самом деле, я просто ищу повод уйти отсюда. «Мой» призрак остается стоять на месте рядом с незнакомкой, я замечаю, что губы женщины беззвучно шевелятся и вдруг парта вспыхивает прозрачно-голубым цветом. Такого я еще не видел.
Где-то срабатывает пожарная сигнализация. Все подскакивают со своих мест и несутся к выходу. Я прижимаюсь к стене, боясь быть раздавленным, не хватает еще, потом бродить, как призраки и искать того, кто поможет мне удалить мою историю браузера…
Я бросаю взгляд в сторону девушки, призрака уже нет, но я уверен, что она вернется, с этими мыслями я покидаю аудиторию.
На улице много людей и сейчас я этому рад, в такой толпе меня невозможно найти. Я незаметно достаю из пузырька еще одну капсулу, и проглатываю. Через полчаса, недовольный голос директора объявляет, что опасности никакой нет, кроме испорченной кем-то парты, и они могут смело идти на занятия. Я направляюсь в столовую.
После общения с умершими у него жутко разыгрывается аппетит.
Все столики уже заняты, но я на них и не претендует. Я хочу как можно скорее выбраться отсюда, я могу пообедать и в своей машине. Не глядя, беру тарелку с пастой, хотя с детства терпеть не могу вермишель и стакан какого-то сока. Я спешу к выходу, но где-то на полпути, сталкиваюсь с обладательницей ярко-рыжих волос.
Все содержимое вываливается мне на олимпийку.
Последняя стоящая вещь в его гардеробе теперь вся в томатном соусе, с досадой подмечаю я.
Я уверен, она сделала это специально, ее лицо светится превосходством над таким, как я. Вся столовая затихает, вслушиваясь в наш тихий разговор. Мое сердце сжимается и внутри все переворачивается, когда я замечаю среди собравшихся студентов женщину.
Она с тоской смотрит в мою сторону, и я спешу отделаться от избалованной девчонки. Пусть думает, что хочет. Мне все равно. Глупая. Надменная. Избалованная стерва. Я ускоряю шаг и практически бегу к выходу. Наверное, со стороны, это выглядит жалко, но мне все равно, я хочу оказаться в своей комнате.
На парковке я вздыхаю с облегчением, еще чуть-чуть и я скроюсь в кабине своей «Лады», но женщина ждет меня там. Я вижу ее в салоне, и меня охватывает злость.
– Немедленно убирайся из моей машины, – громко обращаюсь я ней, она поворачивает ко мне голову, и в ней точно такое же превосходство, что в той, рыжей, – Живо! – мой голос срывается на хрип.
– Я помогла тебе, – женщина оказывается рядом со мной и я отшатываюсь от нее, едва не упав, – Мог бы быть и повежливее.
Меня раздирает истерический смех.
– Это было лишнее, – успокоившись, отвечаю я, убирая лезущую в глаза челку, – Но спасибо, что не спалили весь класс, уменьшили мне работу,– я только представляю себе, как все однокурсники пришли бы ко мне и мне становится дурно, – Пока, – вздрогнув, бросаю я и направляюсь к машине.
– Подожди, – женщина пытается схватить меня за руку, но меня обжигает холод, она до сих пор думает, что может использовать свое тело, как при жизни. И я ей сочувствую, всего секунду, я испытываю угрызения совести.
– Поговори с бабой Фисой, она тебе все объяснит, она моя лучшая подруга, пожалуйста, – скороговоркой произносит она, ее губы начинают дрожать, в этот момент она как никогда напоминает мне маму, когда ее сердце в очередной раз разбивает какой-то мудак.
– Мне вряд ли можно помочь, я уже начинаю забывать… – вот и хорошо, думаю я, иногда лучше вообще ничего не помнить.
– Я не буду этого делать, тебе ясно? – достаточно громко говорю я, не давая ей больше сказать ни слова. Мне нужно быть непреклонным, иначе следом за ней подтянутся такие же,– Найди кого-нибудь другого, – обреченно бросаю я и накидываю капюшон, чтобы не видеть ее скорбного лица.
Она остается стоять на месте.
Оказавшись в машине, я пытаюсь завести мотор, это удается не сразу, но, чихнув, «Лада» всё-таки заработала и я давлю на газ до упора. Я приказываю себе не смотреть в зеркало дальнего вида. Но делаю это. Я сжимаю руль до боли. Я не уступлю. Но перед глазами все еще стоит образ потерявшей всякую надежду женщины.
Я так и не узнал ее имени.
Глава 4
Варя
Я почти дохожу до своей спальни, когда решаю развернуться и иду обратно. Слезы уже высохли, оставляя только неприятное першение в горле и резь в глазах. Я не привыкла плакать, обычно за меня это делает Наташка, я же всегда все держу в себе до последнего, пока меня не переполняет грусть настолько, что я бросаю всё и лечу куда-нибудь развеяться.