Показания против Федерального резерва
Шрифт:
И вновь важным моментом является тот факт, что банк вырос, занял деньги и выдал займы, и при этом не возникла инфляция, не было ни мошенничества, ни фальшивомонетничества. Если бы Банк Ротбарда предоставил неудачный заем и разорился, это было бы нормальной предпринимательской ошибкой. Пока банковская деятельность по предоставлению займов является совершенно законной и продуктивной деятельностью.
Депозитные операции банков
Мы приблизимся к сути проблемы, когда поймем, что исторически существовал совершенно другой тип «банка», который не обязательно имел логическую связь (хотя часто имел практическую) с банковской деятельностью по предоставлению займов. Золотые монеты часто бывают тяжелыми, их трудно носить с собой, всегда существует риск их потерять, либо их могут украсть. Люди начали сдавать монеты, а также золотые
Сразу следует заметить, что, говоря о таком виде депозита, было бы странно утверждать, что склад «должен» вкладчику стул или часы, которые тот ему отдал на хранение, что склад является «должником», а вкладчик — «кредитором». Представим, что вы владеете ценным стулом и, собираясь летом на каникулы, отдали его на склад на хранение. Осенью вы приходите за стулом, а кладовщик говорит: «Извините, но за последние месяцы у меня в бизнесе возникли проблемы, и я не могу выплатить долг (стул), который я вам должен». Разве вы, пожав плечами, спишете это как «безнадежный долг» и неразумное деловое решение со стороны кладовщика? Конечно, нет. Вы будете справедливо возмущены, потому что не считаете хранение стула на складе каким-либо кредитом или займом кладовщику. Вы не давали стул взаймы, вы продолжаете владеть стулом, стул был и остается вашим, он был помещен на склад под опеку кладовщика. Последний не стал собственником стула, стул был и остается вашим, кладовщик просто принял его на хранение. Если стул отсутствует, когда вы вернулись, вы начнете звать полицию и кричать «держи вора!». Вы и закон рассматриваете кладовщика, который пожимает плечами по поводу отсутствия вашего стула, не как человека, который совершил неприятную предпринимательскую ошибку, а как преступника, который пытается скрыться с вашим стулом. Точнее, вы и закон назовете кладовщика «растратчиком» [embezzler], который в словаре Вебстера определяется как «тот, кто мошеннически приобретает в свое пользование то, что было ему доверено на хранение или в управление».
Иными словами, помещение ваших товаров на склад (либо в банковский сейф) не является «долговым контрактом»; в законодательстве это определяется как «залоговый» контракт [bailment contract], по которому депозитор (вкладчик) оставляет свою собственность на хранение или доверяет депозитарию (складу). В дальнейшем, если склад пользуется честной репутацией, его квитанции будут использоваться как эквиваленты действительных товаров на складе. Складская квитанция, разумеется, оплачивается любому, кто ее предъявит, и, таким образом, может обмениваться, как если бы это был сам товар. Если я куплю ваш стул, я, возможно, не потребую немедленной доставки стула. Если я знаю, что представляет собой склад Джонса, я приму квитанцию за стул на складе Джонса как эквивалент настоящему стулу. Как документ на участок земли представляет собой титул собственности на саму землю, так и складская квитанция на товар служит титулом собственности на товар, т.е. его заменителем [5] .
5
Так, Армистед Доби пишет: «Передача складской расписки, в общем, дает такое же право, как и действительная поставка товаров, на которые она выдана» (Dobie A. M. Handbook on the Law of Bailment and Carriers. St. Paul, Minn.: West Publishing, 1914. P. 163).
Предположим, вы вернулись с летних каникул и потребовали ваш стул, а кладовщик отвечает: «Сэр, у меня нет именно вашего стула, но здесь есть точно такой же другой». Вы опять начнете возмущаться и вызовете полицию: «Мне нужен мой стул, черт побери!» Таким образом , в складском бизнесе возможности присвоения чужого товара очень ограничены. Каждый хочет получить именно ту вещь, которую он вам доверил, и вы никогда не знаете, захочет ли он, чтобы вы ее возместили чем-то другим.
Некоторые товары, однако, имеют одну особенность. Они однородны, так что одну единицу товара трудно отличить от другой. Такие товары известны в законодательстве как «заменимые» [fungible], когда одна единица товара может заменить другую. Типичным примером является зерно. Если кто-нибудь поместит 100 000 бушелей пшеницы 1-го класса на склад зерна (обычно называемый «элеватором»), то при погашении квитанции владельцу нужно будет лишь удостовериться, что он получает обратно 100 000 бушелей пшеницы того же класса. Ему все равно, являются ли они теми же самыми бушелями, которые он сдал на элеватор.
К сожалению, безразличное отношение к возвращению конкретного товара дает возможность всяческих злоупотреблений со стороны владельца склада. Он может рассуждать следующим образом: «Пока пшеница будет в конце концов востребована и отгружена на мельницу, на моем складе все время находится определенное количество невостребованной пшеницы. Поэтому у меня есть остаток, которым я могу выгодно распорядиться». Вместо того, чтобы выполнять свои обязательства и залоговый контракт, сохраняя все зерно в хранилище, у него появляется соблазн попытаться присвоить некоторое количество зерна. Вряд ли он станет вывозить или продавать зерно, которое у него хранится. Более вероятной и более изощренной формой обмана со стороны владельца элеватора является выписка подложных складских расписок, скажем, на зерно 1-го класса, чтобы затем ссудить эти складские расписки спекулянтам для игры на Чикагской товарной бирже. Реальное зерно на его элеваторе останется нетронутым, но он выписал подложные складские расписки, которые ничем не обеспечены, но которые выглядят как настоящие.
Честный складской бизнес, когда каждой складской расписке соответствует товар на складе, можно называть «100%-ным хранением», где каждая квитанция обеспечена товаром, на который предполагается выписка квитанции. А если владелец склада выписывает фальшивые квитанции и зерно, хранящееся на складе, — это только часть (менее 100%) выписанных расписок или квитанций, тогда можно сказать, что он занимается «складским бизнесом с частичным хранением». Следует понимать, что «складской бизнес с частичным хранением» — это только эвфемизм для обозначения мошенничества и хищения.
В конце XIX в. великий английский экономист Уильям Стенли Джевонс предупреждал об опасности «ордерных депозитных расписок» [general deposit warrant], позволяющих складу возвращать депозитору любой экземпляр однородного товара, в отличие от «целевой депозитной расписки» [specific deposit warrant], когда складом должны быть возвращены конкретный стул или часы. При использовании ордерных расписок «становится возможным осуществлять фиктивную поставку товаров, т.е. заставить людей верить, что существует предложение, которого на самом деле нет». С другой стороны, природа индивидуализированных депозитных расписок, таких, как коносаменты, ломбардные расписки, доковые варранты или сертификаты, устанавливающих собственность на определенный предмет, не позволяет выписывать такие документы «на большее количество товаров, чем имеется на складе, если только не совершать подлог» [6] .
6
Jevons W. S. Money and the Mechanism of Exchange. 15th ed. L.: Kegan Paul, [1875] 1905. P. 206-212.
В истории рынков зерна США элеваторы несколько раз становились жертвами таких попыток, провоцируемых отсутствием ясности в законах о залогах. В 1860-х годах зернохранилища выписывали фальшивые складские расписки на зерно, ссужали их спекулянтам на Чикагском рынке пшеницы и вызывали изменения в ценах на пшеницу и случаи банкротства на рынке. Только ужесточение законов о залогах, в которых говорилось, что каждая выдача поддельной складской расписки считается незаконной и подложной, наконец, положили конец этой недопустимой практике. К сожалению, такого же усовершенствования законов не произошло в жизненно важной сфере денежных складов — банковском депонировании.
Если зерновой складской бизнес с «частичным резервированием», т.е. выдача складских расписок на несуществующий товар, представляет собой очевидное мошенничество, то точно таким же мошенничеством является складской бизнес с частичным резервированием в отношении еще более заменимого товара, чем зерно, а именно денег (будь то золото или государственные бумажные деньги). Любая денежная единица — точно такой же товар, как и все остальные виды товаров, и прежде всего именно за его однородность, делимость и узнаваемость рынок выбрал в качестве денег золото. В отличие от зерна, которое в конце концов будет использовано для изготовления муки и вывезено с элеватора, деньги, поскольку они используются только в целях обмена, вообще не должны вывозиться со склада. Золото или серебро может быть изъято для использования не в качестве денег, а для изготовления ювелирных изделий, но бумажные деньги функционируют только как деньги, и поэтому не существует убедительных причин заставить склад когда-нибудь выкупить свои расписки. Вначале, конечно, денежные склады (называемые также «депозитными банками») должны приобрести честную и надежную рыночную репутацию, своевременно погашая свои расписки. Но как только доверие достигнуто, соблазн для владельца денежного склада совершить подлог, хищение может стать непреодолимым.