Покажи мне, зеркало…
Шрифт:
Я так задумалась, что не заметила, как послышались шаги и под облюбованным мной деревом остановился человек. Не поднимая глаз, он, опираясь одной рукой о ствол, насмешливо произнёс:
– Эй, ты там часом не уснула? Предупреждаю, падать будет очень больно.
Джабир! Сын Зейнаб ханум и законный наследник владений отца, он всегда оставался для меня загадкой. Чувствуя его нелюбовь к себе, я всегда старалась как можно реже попадаться на глаза старшему брату, в свои шестнадцать лет славящемуся весьма крутым нравом.
– Как ты узнал? Джабир, пожалуйста, не выдавай меня! – взмолилась я. – Видеть не могу этот адский инструмент!
– Поверь, птенчик, – хохотнул он, – после твоих
– Спасибо, – благодарно проговорила я, ничуть не обиженная его нелестной оценкой моих музыкальных данных. Уж что есть, то есть.
От длительного сидения в неудобной позе на жёстком стволе у меня болело всё тело. Поёрзав на месте, я попыталась устроиться чуть поудобнее, когда услышала такое, от чего едва не полетела вниз головой:
– Я собираюсь ловить рыбу в горном озере, если хочешь, могу взять тебя с собой.
Это было невероятно! Старший брат впервые обратил на меня внимание, и я готова была из кожи вон выпрыгнуть, лишь бы с ним хоть немного подружиться.
В свои шестнадцать лет он был уже не невинным мальчиком, но мужем. Благодаря стараниям матери, у Джабира вот уже несколько лет как был собственный гарем, куда отбирались только самые юные и прекрасные рабыни. Взяв лучшие качества обоих родителей, Джабир был высок и физически развит. Чёрные, как эбеновое дерево, кудри красивыми кольцами опускались ему на шею, а пронзительные и глубокие, как ночное небо, глаза под густыми бровями приковывали внимание к удивительно красивому лицу. Я множество раз слышала, как вздыхали по нему все рабыни во дворце. Не надеющиеся привлечь внимание отца, которого вот уже много лет интересовала одна единственная женщина, они мечтали хоть на миг попасться на глаза его сыну, родив наследников которому, могли бы навсегда избавиться от несчастной доли, превратившись в райских птичек, украшающих гарем юного князя.
Я всё ещё раздумывала стоит ли всерьёз воспринимать его приглашение или нет, когда в самом дальнем конце сада заметила мать, внимательно оглядывающую каждый кустик попадающийся на её пути. Знающая меня как никто другой, не приходилось сомневаться, что уж она-то меня точно найдёт в самое ближайшее время, и тогда снисхождения не жди.
– Я с тобой, Джабир, – решилась я наконец, и ловко цепляясь за ветви принялась спускаться вниз. Разгадав мои намерения незаметно улизнуть, он, добродушно посмеиваясь, снял с плеч подбитый бархатом плащ и, быстро укутав меня им с головы до ног, подтолкнул в сторону одной из дорожек ведущей к выходу из сада, где его уже поджидали слуги с рыболовными снастями.
Сказать по правде, ловля рыбы оказалось вовсе не таким увлекательным занятием, как я считала прежде. Хотя, что об этом могла знать семилетняя принцесса с младых лет прежде никогда не покидающая пределов своей золотой клетки? Я и понятия не имела, что она бывает… живой?! Как же так? Разве её, ароматную, запечённую с луково-орехово-гранатовой начинкой и украшенной ломтиками лимона не приносят на серебряных блюдах прямо с дворцовой кухни? Неужели она, живая и совершенно неаппетитная свободно плавает в воде и ждёт, когда мой брат, о ужас, насадит на странный предмет с острым крючком именуемый удочкой жирного, извивающегося земляного червя, которого она поспешит проглотить?! О Аллах, и я это ем?! Да ни за какие блага на свете я больше не притронусь ни к одной рыбе! Хорошо, что баранину, которою я просто обожаю, не добывают таким варварским способом. Однажды, забежав на кухню за шербетом, я видела собственными глазами, как её, нежную и прожаренную со специями до румяной корочки, выуживают прямо из
Но вернёмся к рыбалке. Велев слугам держаться от нас подальше, Джабир зажав в руках снасти, велел мне следовать за собой прямо к воде и, пока я с нетерпением ожидала проплывающее мимо блюдо с рыбой, занялся описанными ранее манипуляциями всё больше и больше вводящими меня в шок. Всучив мне в руки одну из удочек, предварительно забросив в воду конец с крючком и смешным красным шариком, прыгающим по поверхности, он сел чуть подальше и, проделав то же самое со своей удочкой, уставился на неё как завороженный.
Мне было скучно. Устав глазеть на воду я обратилась к Джабиру с вопросами, но он неизвестно почему злобно шикнул на меня велев сидеть тихо. Обиженно насупившись, я, впрочем, не выпуская бесполезной палки из рук, показала ему язык и повернулась спиной.
Плеск воды и пение птиц успокаивали, зелёная пушистая трава манила прилечь и отдохнуть. Я и сама не заметила, как меня начало клонить ко сну. Но внезапно что-то произошло. Что-то очень сильное и быстрое стало вырывать удочку у меня из рук. Я испугалась, сон как рукой сняло. Памятуя о том, что шуметь было нельзя, я попыталась самостоятельно вырвать у наглеца, находящегося в воде конец верёвки, но куда там, силы были не равны. Тот, на кого я непременно пожалуюсь отцу так сильно дёрнул за верёвку, что потащил меня за собой. Не удержавшись, я плюхнулась в воду, больно расшибив коленку о камни.
Удочка вылетела из рук, но мне было уже не до неё. Сидя прямо в ледяной воде, я разрыдалась в голос. Плевать на то, что мне велели соблюдать тишину, мне было больно, мокро и очень холодно! А ещё мне было обидно, потому что вместо того, чтобы призвать на помощь всех лекарей ханства, мой старший братец, держась руками за живот, сложился пополам от смеха.
Выдержать ещё одно унижение просто не было сил. Вся, кипя от обиды и злости я схватила со дна комок мокрой и склизкой грязи и запустила прямёхонько в ухмыляющуюся физиономию. Не успел первый снаряд долететь до цели, как в вдогонку ему полетел второй. Теперь уже и Джабиру было не до смеха. Подняв руки вверх в примирительном жесте, он помог мне выбраться из воды.
Намокшее от воды шёлковое платье превратилось в самое настоящее наказание. Облепив всё тело как вторая кожа, оно своей тяжестью тянуло меня вниз. Тщательно расчёсанные и заплетённые с утра в косы волосы также пришли в плачевное состояние, когда слетели стягивающие их ленты. Длиною до бёдер тяжёлые мокрые пряди рассыпались по спине и плечам, покрывая лицо мешали вздохнуть.
Приготовившись повторно разреветься, я была несказанно удивлена, когда, подхватив на руки, брат перенёс меня на поваленное неподалёку дерево и отведя волосы от лица взглянул в моё мокрое от слёз лицо.
Глава 3
Мне было стыдно и ужасно обидно за то, что из-за собственной несдержанности испортила начинающее налаживаться дружеское общение с человеком, который был в некотором роде для меня идолом. Заслужить одобрение Джабира было великой честью, как и большой глупостью было нажить в его лице врага.
Вытерев кулачками глаза, я чуть помедлила прежде, чем осмелилась взглянуть в лицо, которое наверняка выражало осуждение, но странное выражение, застывшее на лице брата, отчего-то напугало гораздо сильнее, чем если бы он на меня накричал. Нет, он не осуждал, а просто по-прежнему удерживая в руках волосы, удивлённо разглядывал меня так, словно видел впервые. Его взгляд потемнел, когда медленно, почти физически ощутимо спустившись по моему телу вниз, неожиданно остановился на ярко-красном пятне, проступившем на ткани обтянувшей мою коленку.