Покажи мне звезды
Шрифт:
Сама помню, насколько это неприятно с непривычки. Головная боль была моим постоянным спутником первые два курса университета, когда на каждой практике приходилось снова и снова лезть друг другу в сознание, получая нехилый откат.
– Так надежнее. Сама понимаешь, что существование нашей организации многим очень не выгодно. К тому же поговаривают, что вскоре примут закон об упразднении рабских школ. Пока это еще слухи, но наверху уже начинают роптать и сильнее коситься в нашу сторону. Так что лучше так. Ладно, ты молодец. Я рад, что встретил тебя до того, как кто-то все же нашел найти способ навечно закрыть тебе рот, – мой начальник говорил серьезно, и у меня в очередной раз по спине пробежался табун мурашек.
Только познакомившись с Нейтаном, в полной мере осознала, насколько сильно я подвергала себя опасности этими своими протестами. И то не сразу согласилась, но деваться было некуда – меня снова укатали на сутки за решетку. И всю ночь этот мужчина сидел по другую сторону и нудил, нудил, медленно, с расстановкой объясняя все мои ошибки и со вкусом расписывая, что именно со мной могут сделать те, кого положение рабов в этом мире устраивает в полной мере. Особенно, если у них есть средства и связи. Я тогда пыталась не слушать, но тщетно, его слова все равно проникали в сознание и там и оставались, находя отклик, подтверждая его правоту.
– А я-то как рада… Спасибо тебе за все, – я искренне улыбнулась ему.
Нейтан мне на самом деле нравился, чего не сказать о его сестре… Но тут уж деваться некуда.
Уточнив еще некоторые несущественные моменты, я с чистой совестью покинула участок и отправилась обратно в наш Центр. Но как только вошла, мои сотрудницы огорошили меня новостью.
– К тебе посетительница. Та самая, – многозначительно протянула Ванесса, подмигнув.
Я же едва сдержала стон, полный отчаяния. А ведь день так хорошо начинался…
Глава 3
Интересно, кто мне подарил вон ту фигурку странной розовой собаки с пестрым шарфом на шее? Или это тюлень? Больше всего похоже на крокозябру, неизвестную науке. Сама я этот кошмар точно купить не могла. Или оно стоит тут еще от прошлого владельца этого кабинета, как и тот унылый засыхающий фикус в углу? И ведь выживает уже как-то третий год тут. Надо бы его полить, пожалуй. А еще неплохо бы починить дверцу верхнего шкафчика. Даже не замечала раньше, что она провисает…
– Вы меня слушаете вообще?! – тонкий визгливый голос отвлек от размышлений.
– Разумеется. Рассказывайте дальше, – исключительно вежливым тоном, с легкой понимающей улыбкой, практически приклеившейся к губам.
Удивительной красоты девушка, сидевшая напротив в кресле для посетителей, закинула ногу на ногу и с подозрением посмотрела на меня, нахмурив идеальный лобик. Я продолжала спокойно сидеть, источая уверенность и доброжелательность.
– А почему тогда не записываете? Где ваш блокнот? – высказала она новую претензию, недоверчиво сощурившись.
– Я – менталист, это часть моего дара. При помощи него вся информация, прозвучавшая в этом кабинете, автоматически считывается на инфокристалл и затем прикрепляется к делу. Записываются не только слова, но и эмоции, отпечаток ауры и магические эманации, если они присутствуют, – объяснила я терпеливо, все также источая любезность.
Несколько секунд девушка сидела, переваривая полученную информацию. Я почти видела, как в ее глазах отражается весь этот трудоемкий мыслительный процесс.
– Я не поняла, – в итоге выдала она обвиняющим тоном.
Я снова улыбнулась, мысленно посчитав до десяти, только после этого продолжила говорить:
– Работа менталиста также связана со считыванием ярких поверхностных образов, появляющихся у вас в голове во время рассказа, именно они и являются самым важным доказательством совершенного преступления, несут ментальный отпечаток ваших воспоминаний…
– Вы что, мысли мои читаете?! – вскинулась она возмущенно, в ее голосе снова прозвучали визгливые нотки, заставившие меня поморщиться, словно от зубной боли.
И перед кем я тут распинаюсь? Все равно же не поймет ни слова, если начну рассказывать о специфике своей работы.
– Разумеется, нет. Видите вот этот артефакт? – я указала на безобразную фигурку то ли собаки, то ли тюленя, порадовавшись, что все же не выбросила этот кошмар. – Именно он записывает все происходящее в кабинете. Я лишь подпитываю его силой. Это простая формальность. Безусловно, я запоминаю каждое слово, сказанное вами. Прошу вас, продолжайте.
Девушка немного посверлила меня пристальным взглядом, полным подозрения, но все же не нашла к чему придраться. Откинув за спину блестящую гриву роскошных иссиня-черных длинных волос, посетительница устроилась поудобнее.
– Ну ладно. Вообще я это все знаю, просто проверяла, насколько ответственно вы подходите к своей работе, – проворчала она. – Так вот. Мой второй хозяин любил меня связывать…
– Он причинил вам вред? Нарушил закон или подошел близко к этой грани? – я тут же встрепенулась, вычленив из рассказа главное.
До этого мне в основном рассказывали, что ей покупал первый хозяин до того, как освободил. Но молодая красавица, привыкшая к беззаботной жизни, снова нашла, кому продать свою свободу. Более того, в Центр Защиты Прав и Здоровья Рабов обращается не в первый раз, хотя эти ее визиты больше напоминают походы к подружке с целью похвастаться. В любом случае мы обязаны выслушать каждого. Да и никогда не знаешь, где за деланной беззаботностью на самом деле скрывается потребность в защите.
– Нет, – меня одарили презрительным взглядом, – просто он любил, когда я…
И мне вновь принялись описывать мельчайшие подробности интимной жизни. Я едва слышно вздохнула и поправила воротник блузки, борясь с искушением расстегнуть парочку верхних пуговиц.
В этом году летний зной опустился на столицу крайне рано. Еще даже последний месяц весны не завершился, а уже стояла невыносимая жара. Казалось, в такой духотище само время застывает, превращая рабочий день в каторгу. Еще и, как назло, артефакт, обеспечивающий прохладу, позавчера сломался, а мастера так и не прислали. Да и что-то сомневаюсь, что он сумеет что-то сделать. Вечно барахливший постреливавший искрами прибор, подозреваю, застал еще войны демонов и ангелов и последние годы работал, скорее, из принципа, словно издеваясь, периодически устраивая у нас тут едва ли не заморозки.