Покер для даймонов. Тетралогия
Шрифт:
Вилдор стоял в нескольких шагах от меня и улыбался. С трогательной нежностью, за гранью которой чувствовалось удовлетворение. Его лицо было открыто, брошенное небрежно набиру лежало рядом на траве.
Я кинула быстрый взгляд вокруг, уже и так догадавшись, что здесь мы одни. И меня это нисколько не удивляло.
— Зачем?
Хрипло спросила я, ощущая, как меч дрожит в нетерпении пролить кровь и не сводя глаз с его лица, не кажущегося мне в этот миг застывшей маской. Видя в нем то, что было яснее слов, которые он мог бы произнести — он радовался, видя меня такой.
—
И в том, как он при этом посматривал на мой меч, было лишь искреннее любопытство, но не опасение, что я могу им воспользоваться. Впрочем, безоружным он не был, а насколько быстро он сумеет пресечь мою атаку я не догадывалась — знала. Хотя присутствие родового меча в моих руках делало итог схватки совершенно непредсказуемым.
— И что теперь? — я глубоко вздохнула, успокаивая и дыхание, и рвущийся в бой Пронзающий.
— Теперь? — его улыбка стала плотоядной. — Ты отпустишь меч и мы сделаем то, ради чего тебя сюда привел Ярангир.
Его заявление не ранило меня, несмотря на то, что ясно давало понять — его игра продолжается. Возрождение дало мне те самые силы, что пыталась забрать обреченность. А осознание того, что у меня еще есть время, чтобы разобраться в его мотивах, добавляло уверенности. Да и нашедший дорогу ко мне Пронзающий, вполне мог стать весомым аргументом в нашем с ним противостоянии.
Но в отношении последнего я продолжала терзаться сомнениями. А он… не торопился их развеять.
— Почему он исполнил твой приказ? — надеясь в душе, что он не посмеется над моей глупостью и пользуясь его благодушным настроением, решила уточнить я.
— Это не был приказ, — мое недоумение отразилось россыпью искр в его глазах, но он не позволил себе усмехнуться. — Мне достаточно было попросить его об этом, напомнив, что следы его сына затерялись где-то на Лилее.
— У Ярангира есть сын?! — было похоже, что Вилдор решил поиграть в откровенность.
И даже если меня это и смущало, то от той апатии, что душила меня еще совсем недавно, уже не осталось и следа.
— Да. И многообещающий, — он замолчал, взглядом напоминая мне про меч и, дождавшись, когда тот растает в зыбком мареве, с явным удовольствием продолжил, медленно направившись в сторону озера. — Он командовал мобильной группой, которая готовила переворот у темных эльфов.
Заметив, как я в растерянности замерла, остановился и, опережая мой вопрос, с притворным сожалением начал рассказывать.
— В вашем роду не все отличаются таким бескорыстием, как знакомая нам с тобой принцесса Д'Тар. Жена Правителя Элильяра всегда стремилась к власти, а уж когда появилась ты и угроза того, что ее муж уйдет на покой, оставив за себя старшего из сыновей, не питавшего к маменьке трепетных чувств, совсем потеряла рассудок. Нам оставалось лишь подтолкнуть ее к нужному решению.
— Элильяр об этом знал, — мрачно перебила его я, вспоминая все, что творилось перед тем, как мы покинули Лилею.
Вот только он не удивился моим словам.
— Он всегда вызывал у меня уважение, — словно говоря о лучшем друге заметил Вилдор, рождая в моей голове множество новых вопросов. — И я даже огорчился, когда мне доложили о его разладе с сыном, не сразу сообразив, что это была весьма успешная попытка убрать вас и детей из столицы, когда все это и произойдет.
Мое удивление не дышало вместе со мной. Нет, я, конечно, отдавала себе отчет в том, что Вилдор, чтобы так долго держать своих подданных в руках должен обладать не только запредельными физическими данными и впечатляющим магическим потенциалом. Но знать о том, о чем не смог догадаться хорошо знающий своего отца Олейор…. Это вызывало замешанное на паническом ужасе восхищение.
— И чем все закончилось? — настороженно уточнила я, чувствуя, как гулко бьется мое сердце в груди.
К счастью, он не стал тянуть с ответом. И по той гамме чувств, что отразило его лицо, можно было догадаться — от всего этого он получает огромное удовольствие.
— Эта длинная история, стоившая мне частично разгромленной стационарной базы на Лилее, исчезнувшего вместе со своей возлюбленной Закираля, — он остановился, взглядом уточняя, поняла ли я о ком он говорит, и посчитав, что мое смущение означает согласие, продолжил, — попавшего в плен благодаря твоему сыну коммандера и двух его теров. Все остальные потери на фоне этих выглядят сущими мелочами.
Теперь мое сердце уже не билось — оно металось испуганной пташкой, туманя влагой мой взгляд и не давай дышать. После вестей о муже — упоминание о Сашке.
Спокойное, небрежное, словно не для того, чтобы ранить, а лишь дать возможность услышать, избавить от беспокойства о них, от той неизвестности, что не менее страшна, чем горькая правда.
— И этим попавшим в плен коммандером и был сын Ярангира? — с трудом сдерживая срывающийся голос уточнила я.
Он сначала кивнул и лишь потом произнес то, что уже подтвердил.
— Да. И насколько мне известно, твой сын уже знает о том, что его ученик является вашим родичем.
— Ученик?! — мое волнение было слишком сильным, чтобы я могла его удержать.
А его смех — ярким, звонким и легким.
— Мое удивление, когда мне об этом сообщили, было не меньшим. Вот только у меня не было твоего преимущества — я не мог его демонстрировать.
Он проговорил это, продолжая смеяться, и если до этого я еще пыталась сдерживаться, то представив себе воочию то, что он мог испытывать, засмеялась тоже. И от того, что Вилдор понимал, над кем именно я смеюсь и делал это вместе со мной, между нами словно протянулась тоненькая нить.
И сделать с этим ничего было нельзя.
— Ты хочешь сказать, что тебе известно все, что происходит на Лилее?
Наш переход от изысканной вежливости к непринужденности оказался неожиданно естественным. Но это не означало, что в моих глазах он перестал быть врагом. Хотя и стоило признать, что я никак не могла сложить своего представления о Правителе Дарианы. И то, что он давал в себе увидеть, было слишком противоречивым, склоняя меня к выводу о том, что понять его невозможно. Оставляя лишь один путь для познания — чувства.