Покер на раздевание
Шрифт:
— У тебя нет доказательств! – наконец, выдала женщина, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Все бы не то, и все бы не так! Да только с некоторых пор блеф стал моим верным спутником. На лице проступило фальшивое, но такое уверенное торжество, и следующие слова сорвались с моих растянувшихся в улыбке губ:
— В эпоху современных технологий странно быть так уверенным в том, что, собственно, может стать причиной твоего падения!
— В чем? – нагло переспросила она, осмотрев меня с ног до головы.
—
— Я топоры не закапываю, я их точу! – брызнула она слюной мне в лицо.
— Тебе виднее, – пожала я плечами.
— Так и быть, этот бой выиграла ты, но война не окончена!
Сказав это, Римма гордо вздернула подбородок и покинула квартиру. С минуту мы тупо смотрели на громко захлопнувшуюся дверь и осыпавшуюся штукатурку. Каждый думал о своем, и только с кухни доносилось беззаботное щебетание Николь.
— Слушай, – прервала молчание подруга, – это что только что было? Она что, объявила тебе войну?
— Типа того….
— А что между вами произошло? О чем вы говорили?
Вздохнув, я, наконец, посмотрела на Маруську и махнула рукой.
— Пойдем в гостиную, не торчать же в коридоре.
— Не, я серьезно, что ты такое засняла, чтобы эта мегера тут слюной брызгала? – поспешила она за мной.
— В том-то и дело, что ничего! Это всего лишь блеф!
— В смысле блеф?!
— Я сегодня кое-что видела, но заснять это не додумалась. Просто от увиденного у меня челюсть отвисла, и вся соображалка растерялась!
— Рассказывай! – приказала подруга.
Расположившись на диване, я в мельчайших подробностях рассказала все, что сегодня со мной произошло. Сказать, что Маруська была удивлена, – это ничего не сказать. Щеки её горели, как от лихорадки. Брови ползли все выше и выше, а глаза дошли до таких размеров, что я начала переживать, как бы из орбит не вывалились.
— Вот же стерва! Такому мужику рога наставляет! – наконец сделала заключение подруга.
— Ну, она его очень пикантно соблазняла. Дошло до постели или нет, я не могу утверждать.
— Если судить по её реакции, значит, все у них было! – выдала Маруся.
— Возможно, было, а может, и нет, раз она топоры точит! Ай, ладно, не хочу больше о ней говорить. Ты лучше скажи, мне как теперь с ногой-то быть?
— А что с ней быть?! Кроссы…
— Не-а, у меня наряд особенный на праздник, и без шпилек никак!
— Что ты задумала?
— Что-что? Буду соблазнять Авдеева.
Воцарилось молчание. Маруська смотрела на меня во все глаза.
— Милана! Скажи, что ты пошутила!
— В том-то и дело, что нет! Не поверишь, главное, что я его хочу на самом деле.
Достаточно
Но, сколько бы ни сыпалось вопросов, и сколько бы я сама себе на них не отвечала, оправдывая свое решение, словно возвращалась в точку отчета. Заново изматывая себя. Стоила ли на самом деле месть моей чести? Ведь соблазнив чужого мужа, я могла её потерять.
Потом в памяти всплывали слова и действия Риммы, и я вновь упрямо поднимала подбородок, отметая все сомнения.
— Вот мне совсем не нравится сейчас твой взгляд! – сделал заключение подруга.
— Мне вообще в последнее время мало что нравится. И ничего, не жалуюсь…
— Ой, Милана! – приложила она руки к горящим щекам.
— Ну что Милана? Я Милана уже знаешь, сколько лет?
— Сколько? – с сарказмом переспросила подруга.
— В наше время столько не живут!
— Да ну тебя, – махнула она рукой, – хотя мужик славный! Красавец. Высокий, подтянутый. Глаза цвета неба, а улыбка… – размечталась Маруська.
— Эй, обороты поубавь!
— Ой, Милана, куда мне! Тем более он так смотрит на тебя…
— Как? – спохватилась я и подалась вперед.
— Так, будто хочет тебя съесть. По-моему, я это уже говорила.
— А по-моему, он хочет другого, – понизила я голос до шепота.
— Ой, только без подробностей, прошу! – замахала подруга руками.
Хихикая, мы не заметили, как за окном начало темнеть. Маруська, кажется, позабыла о своем любимом чаде и совершенно не собиралась домой.
— Ты скажешь ему? – неожиданно перевела она тему.
Признаться честно, я не сразу поняла, о чем речь.
— Не поняла… – осторожно протянула, поглядывая на Маруську.
— Авдееву, про жену. Точнее, подозрения!
— Нет, конечно! Да и что я скажу? Что, может быть, там где-то когда-то я могла что-то заметить? Нет. И даже если бы у меня были доказательства, тоже бы ничего не сказала. Не в моем стиле лезть в чужую жизнь. Пусть сами разбираются.
— Да, ты права. Милые бранятся – только тешатся! А ты еще потом виноватой будешь.
— Вот и я о том же!
Маруська как-то странно поджала губы и, выдержав небольшую паузу, поднялась и сказала:
— Ладно, Милана, засиделась у тебя. Пора и честь знать, да и малая одна дома.
— Марусь…
Я тоже встала. Сама не знаю почему, но меня растрогало её участие во всем этом. То что она не стала меня ругать, отговаривать или, того хуже, осуждать. Ведь как бы там ни было и какой плохой, на наш взгляд, не являлась Римма, я не имела никакого права разрушать чужую семью. Вообще, моя цель – немного меньше, я, скорее, хотела утереть ей нос за все грязные сплетни и действия против меня. А вот разрушать семью было неинтересно.