Покер на раздевание
Шрифт:
Ну, вот и выступили слезы в этих грустных красивых глазах... Кинув в отражение первое, что попалось под руку, я громко сказала:
— Не смей! Никаких слез. Поводов, конечно, завались чтобы поплакать, но опухшие глаза и головную боль никто не отменял на утро. А если еще пару бокалов выпьешь, деточка, будун тоже гарантирован.
Разговоры самой с собой – сомнительное дело. И ни черта не помогали. Все-таки опасно находиться дома совершенно одной, при Никуше я бы так не раскисла. Хлюпая носом, поплелась в комнату, по дороге споткнувшись о проклятые туфли. Решила выбросить нафиг, чтобы не напоминали этот день. Учебный год закончился, последний год в этой школе. И я понимала, что закончились и недолгие, но такие
И вообще, была совсем не уверена, что это по-женски: вот так навязываться и искать повод для свиданий. Придет ли сам Авдеев, я не знала. Его слова «Теперь ты моя!» вообще могли были быть сказаны на эмоциях и бешеного желания, которое кипело у нас в крови. А так осталось слишком много вопросов, на которые у меня не было ответов.
Отсюда и печаль в глазах. От того, что сегодня закрылась одна дверка моей жизни. И мечты так и остались всего лишь мечтами…
Самобичевание – не самая лучшая идея, и все же, пользуясь случаем одиночества, можно и пострадать, и себя поругать, и поплакать… В душе поселилась пустышка, которая тянула и ныла. И чтобы все забыть и вылечиться от болезни под названием «любовь», необходимо время. И что-то мне подсказывало, что это будет непросто.
Подобрав не в чем ни повинные туфли, я закинула их в дальний угол и вздрогнула, так как в дверь позвонили. Смахнув слезы, уверенно пошла открывать, заранее уже зная, кого там увижу. Руку была готова дать на отсечение, что там мой бывший. Небось надоело играть в правильного доброго папочку, ведь поспешное решение взять дочурку на ночь предполагало отсутствие ночных развлечений.
Слезы вмиг высохли, грусть в глазах сменилась на злость. Сжимая полотенце на груди, я правой рукой резко открыла входную дверь, готовая сказать пару ласковых слов, и онемела, увидев Авдеева. Рука сама разжалась, и пушистое белое полотенце упало к ногам, открывая мою наготу.
Любовь – это великий спектр чувств. И когда понимаешь, что запахло жаренным, страхи ползут на поверхность и ты закрываешься. Все дело в стереотипах, идущих из детства, в плане любви. Вполне возможно, ты живешь в каких-то своих ограничениях, и это мешает раскрыться. Мешает говорить о любви. Да что там говорить – думать! Может, на самом деле ты просто никогда не говорил о любви. Может, по настоящему никогда не любил, и это мешает сейчас. А возможно, человек, привыкший жить по своим выгодам, ценностям, встретив тебя, понимает, что на него реально накатывают чувства. И вот здесь вступают в игру СТРАХИ, которые мешают открыться и раскрыться. И это начинает выводить из равновесия, злить в какой-то степени. Не каждый человек привык быть в зависимости от другого, от чувств… А тут дело жареным запахло! Ведь любовь – это уязвимость. И ты просыпаешься с мыслью о нем и засыпаешь…
СТОП! Какое отношение все это сейчас имело к тому, что я стояла на пороге собственного дома абсолютно обнаженная? Стояла, замерев от страха или желания, и смотрела на него. Авдеев застыл, как и я, и, кажется, боялся сделать шаг, а может, этого боялась я, а он просто считывал язык моего тела. Неуверенность, растерянность и страх – страх не оправдать ожидания. Страх переступить черту и оказаться за пределами дозволенного.
Но стоило заглянуть в мои глаза, стоило нашим взглядам пересечься – и все сомнения рухнули, как карточный домик. Страхи разлетелись со скоростью света, оставляя голый инстинкт.
Шаг – и его огромные ладони накрыли мою талию. Притянули уверенно, вжимая в свое тело. Закинув руки ему на шею, забыв о всех страхах и стереотипах, я жадно впилась в губы. И этот поцелуй не имел ничего общего с тем единственным разом, когда мы целовались. Нет. Не было той нежности и мягкости. Существовала только страсть и дикое желание обладать. Обладать
Не помнила, как мы оказались в моей комнате. Как в спешке срывали его одежду, чтобы соприкоснуться разгоряченными телами. Сплестись воедино и, наконец, выдохнуть. Или вдохнуть… Вдохнуть воздуха, которого так не хватало. И я вдохнула. Сделала вдох – и голова пошла кругом. То ли от переизбытка чувств, то ли от его дразнящего запаха.
— Милана…
Голос задевал за живое… Проклятие, как же хотелось, чтобы он шептал мое имя всю ночь…
Авдеев
Проклятье, Милана перешла все дозволенные границы. Если я ранее сомневался в том, насколько мне нужны эти отношения и нужна ли действительно головная боль в виде новой женщины, то после игры в покер все сомнения развеялись сразу. Жгучая ревность прожгла область солнечного сплетения. Чувство собственности не заставило долго ждать. До сих пор удивляюсь, как смог усидеть спокойно до самого конца и не вышвырнуть этих слюнтяев за дверь игровой комнаты. Ясно стало одно: провокации Миланы взорвали бомбу замедленного действия.
Никогда я не ощущал подобного, никогда не думал, что со мной такое возможно. Инстинкт хищника диктовал только одно: прикоснуться, приблизиться, завладеть. Отдавать все и взять все… и никто не узнает! Лава обожгла внутренности. Темное и сладкое вибрировало, желая выхода. Доводило до исступления, до сжатых кулаков, до искусанных губ. До дрожи, волной разливающейся во всем теле.
И я видел отражения своего желания в её глазах. В этих чертовски привлекательных зеленых глазах…. И казалось, что может быть проще, чем протянуть руку и взять столь нужное? Коснуться пересохшими губами нежности её губ. Или тронуть оголенное плечо а потом поползти дальше, по краю ключиц. Изучить рельеф красивого тела, по изгибам и впадинам. Вниз, к животу, где растекалось горючее топливо, к спине, где позвоночник ломило от необходимости изогнуться, принимая вес другого тела…. Надавить своим авторитетом и овладеть. Украсть, спрятать ото всех и от всего! Заставить жить по моим правилам. Быть моей и только моей. Чтобы этот мир сузился до одного единственного мужчины для Нее. Проклятое чувство ревности!
Ее поступок так сильно повлиял на меня, что я забыл, где мы находимся. Очнулся, когда услышал голос собственной жены. Не смог не заметить разочарования в зелени глаз. Там, где ранее горело желание, мерцал лишь остывший пепел разочарования. Ничего не оставалось, как уйти, привычно прикрываясь работой. По-моему, это стало некой привычкой, дабы избежать неприятных моментов. В этом плане удобно быть ментом.
Покинув вечеринку, я не сразу уехал. Тупо сидел в машине, прокручивая в голове случившееся. Думал даже вернуться, правда, не успел. Остановила меня все та же Милана, которая покинула вечеринку несколько позже. И главное, в гордом одиночестве. План созрел моментально. Сразу решил не врываться в её пространство. Дать ей время скинуть с себя одежду, освежиться, заскучать…
Вспомнить мои взгляды, прикосновения… Сделать так, чтобы, когда она меня увидела на своем пороге, ни осталось ни единого сомнения, чего хочет она. Хотим мы оба…
Меня еще лихорадило от пережитого животного желания, которое я испытывал к блондинке. Эта чертовка словно заковала моё сердце в кандалы. Нежные кандалы, из которых теперь мне не выбраться…
Авдеев
Женщина прекрасна, когда любима. Милана прекрасна всегда, что будет после того, как я её «отлюблю», боялся представить. Кстати, слухи о её нимфомании дошли и до меня. Признаться честно, уже стоя на ее пороге, я в какой-то момент оробел от испуга, смогу ли удовлетворить солнечную блондинку. Тотчас мысленно отвесил себе затрещину, запрещая вестись на необоснованные сплетни.