Покидая «Марракеш»
Шрифт:
– Тебе повысили статус, – сказал я Лизе. – Мы могли бы позавтракать вместе в офицерской столовой.
Лиза прекратила собирать вещи, посмотрела на меня.
– Кто тебе сказал?
– О чем?
– О моем статусе?
– Никто, – признался я. – Догадался.
– Догадливый… – пробурчала Лиза, торопливо запихивая в спортивную сумку белье.
– Я подумал, если мне повысили статус, значит, и тебе повысили, – я поднял лежавшую на кровати картину. На ней был изображен осенний лес в тумане,
– Положи! – выпалила Лиза. – Я забираю картину с собой. Подай пакет! Да, тот, с косметикой.
– Ты надолго? – спросил я.
– Не знаю! – Лиза принялась укладывать пакет в набитую доверху сумку. В пакете что-то хрустело. – Я переведусь в другую смену!
– Ты же понимаешь, – я сел на кровать, – что нам никуда не деться с этого корабля. Не деться друг от друга, не деться от Нанимателей и от наших страхов.
– Подай мой индивидуальный набор.
– Держи… С новым статусом у нас все будет по-другому. Мы станем жить, как офицеры.
– У меня тушь не потекла?
– Нет. Я пойду к Нанимателям! Алан обещал устроить встречу! Я не позволю отнять у нас ребенка еще раз!
Лиза побледнела, губы ее задрожали. Что-то она собралась мне сказать… Кинуть упрек напоследок… Но тут объявили учебную тревогу, и нам пришлось, позабыв обо всем, бежать к ботам.А после мы разбирали вещи Лизы и снова раскладывали их по местам. Уснули очень поздно, часа за два перед тем, как нашей смене объявили побудку.
– Умаялся? – спросил во время обеда навигатор по имени Кларк.
– Да, сэр, – ответил я. Работы со спасательными ботами продолжались, и не было им видно конца.
– Дел сейчас добавится, – сказал приятель Кларка – навигатор Марк Алонсо. – Мы закончили обсчет альтернативного курса. – Он улыбнулся. – Скоро прыгнем. Сегодня или завтра.
– Да, – поддержал товарища Кларк. – Жди оповещения.
– Хорошо. Спасибо, – поблагодарил я с набитым ртом. – А как же «волчья стая»?
Навигаторы переглянулись. Потом Кларк сказал:
– Улизнем из-под носа. Будь спокоен!
Навигаторы действительно не ошиблись. Работы привалило. Нашу бригаду в тот же день в спешном порядке перебросили на профилактику ускорителя частиц. И не только нас, всех техников туда согнали. Инженеры проверяли магнит за магнитом, предускоритель за предускорителем, мы же метались от одного блока к другому, точно серые муравьи. Продержали нас в бустере синхротрона до тех пор, пока на участок не прибыли сменщики. То есть – до ночи.
Перед тем как вернуться в жилую зону из внешней части «Марракеша» во внутреннюю, мы с ребятами постояли немного у иллюминатора. За бортом была серо-зеленая мгла, сквозь которую просвечивали лишь самые яркие звезды окрестностей. Где мы были?.. Зачем мы были?.. Черт его знает…
По изгибу разгонного кольца ускорителя частиц, опоясывающего «Марракеш», промелькнула тень. За ней еще и еще.
– Анонимы! – ахнул я.
Мы с ребятами прижали носы к холодному стеклу, силясь разглядеть то, что происходит на разгонном кольце. А там уже сверкала сварка, и белые искры уплывали в пространство.
– Наши коллеги, – высказался Скотт. – Мы внутри латаем, а они – снаружи.
– Ага, – поддакнул я. – Анонимам не нужны скафандры. Им вакуум не страшен.
– А также – опасные для человека излучения, – договорил Энди.
Я же подумал, что тот аноним, которого я встретил в воздушном тоннеле, вероятно, тоже что-то ремонтировал в границах «красной зоны». И на территорию людей зашел из любопытства. Быть может, они знают о нас так же мало, как и мы – о них.
В зеленоватой мгле сверкнула молния.
– Ох, ты! – успел сказать Скотт, прежде чем взвыла сирена.
«Экипажу приготовиться к гиперпрыжку, – объявила система оповещения. – Десятисекундная готовность. Десять. Девять…»
Мы с ребятами уставились друг на друга. Никогда еще не было, чтоб вот так сразу – десятисекундная готовность!
– Ложись! – приказал Энди и кинулся на палубу.
Я готов дать голову на отсечение – до нуля компьютер не досчитал! «Марракеш» прыгнул раньше. Рванул тем самым альтернативным курсом, о котором говорили за обедом навигаторы.
Отсек крутанулся вокруг меня. Я упал, ударился затылком.
Прыжок длится долю секунды. Что происходит в момент, когда заключенная в гиперах энергия освобождается, человеческий мозг не может интерпретировать, поэтому попросту вычеркивает из памяти.
Шея и голова болели. Я привстал, поглядел в иллюминатор. Мгла за бортом стала плотнее. Сквозь нее уже не проглядывали звезды. «Марракеш» в один миг переместился в сердце газопылевой туманности.
– Вот черт! – Скотт глядел на меня круглыми глазами. – У тебя кровь, Джо!
– Надо врача позвать, – проворчал Энди.
– Стоп! Погодите! – я встал на ноги. – Я домой пойду. Не надо врачей… – А потом спросил неожиданно для себя: – Скотти, а ты говоришь со мной сквозь зубы из-за того, что мне подправили память?
Скотт несколько раз открыл и закрыл рот. Потом прошипел:
– Да пошел ты, придурок чокнутый!
И поплелся прочь. А за ним посеменил Энди.
Я же добрался до жилой зоны на монорельсе в компании техников из другой бригады. Мы обсудили поспешный прыжок «Марракеша», поговорили об инциденте. Кто-то сказал, мол, если всех бросили на ускоритель частиц, значит, скоро случится большой «Бум!».