Покинуть Париж и уцелеть
Шрифт:
– Если имена этих людей попадут в руки Луцатто, они все будут уничтожены. Ты ведь понимаешь, что мы не можем потерять целую сеть?
– Агентура? – усмехнулась Полина. – Они такие же, как Марина, и продают свое государство. Но их вы спасаете, потому что эти предатели играют на вашей стороне, а от Марины избавились.
– Когда ты должна встретиться с Луцатто?
– Наверное, завтра. Почему вы так его зовете?
– Потому что это его настоящее имя, а остальные, так сказать, творческие псевдонимы, – сказал Риммин. – Алеф Луцатто – сотрудник посольства Израиля на территории Российской Федерации
– Вы же сказали, что любили Марину как родную!
– Предательства не прощают даже тем, кого любят, – ответил Риммин, просверлив лицо Полины жестким взглядом. – Особенно тем, кого любят. Марина разбила мое сердце, – он отвернулся в сторону и прикусил губу, словно пытался сдержать слезы, которые смягчили бы его суровый образ.
– Карта у меня, – сказала Полина. – Вернее, у Глеба.
– Помощника Шемеса? – спросил Роман. – Почему у него?
– Потому что он единственный, кто пришел на помощь… Он ждет меня в «Метрополе».
– А Луцатто? Как он вышел на тебя?
Полина объяснила ситуацию, так же подробно описала все свои действия и заметила огонек уважения в глазах генерала.
– Странно, что у еврея итальянская фамилия, – задумчиво протянула она, внеся веселую нотку в этот тяжелый разговор.
– Его отец итальянец, а мать еврейка.
– Понятно, отчего он такой красивый, – сделала вывод Полина, вспомнив лицо Переса. – Национальный коктейль.
– Красивый? – нахмурил брови Роман.
– Очень, – вместо Полины ответил генерал. – Нам нужен он, Полина. Мы уже два месяца пытаемся его взять, но безрезультатно. Ускользает, как угорь, из рук.
– То есть главное – получить Переса. Спасусь ли я при этом, не имеет значения?
– Кто сказал, что в наши планы входит твое спасение? – злорадно произнес Роман.
– Тогда хрен вам, а не…
– О, перестаньте, – улыбнулся генерал. – Роман шутит. Помогите нам, и мы поможем вам.
– А в одностороннем порядке вы не работаете? Убейте его, когда он придет ко мне за списком. И точка.
– Исключено. Труп Луцатто не принесет пользы, только хлопот прибавит. Но уличив его в шпионаже, у нас появится возможность влиять на государство, на которое он работает.
– На евреев невозможно влиять, – сказала Полина. – Поверьте, я знаю, о чем говорю, потому что в моем окружении много таких поцев.
Подобное заявление, столь нагло и уверенно прозвучавшее, привело генерала в замешательство и закончилось тем, что он затрясся в беззвучном смехе.
– Теперь я верю тебе, Роман, – проговорил он, взял салфетку со стола и промокнул увлажнившиеся глаза. – Невозможная особа.
Полина предпочла не акцентировать
– Вы дадите мне охрану?
– Безусловно, – кивнул тот, вмиг став серьезным.
– А оружие? – блеснули глаза Полины.
– Вы умеете им пользоваться?
– Нет.
– Тогда в оружии нет необходимости, потому что в неумелых руках оно принесет больше вреда, чем пользы, – насмешка появилась во взгляде генерала и тут же исчезла. – А ваш товарищ… надеюсь, он надежно спрятал карту?
– Глеб – трус, но фантазия у него хорошая, – неуверенно произнесла Полина. – Я боюсь за него. А вдруг Перес следит за нами?! – она с испугом обернулась.
– Мы бы уже знали об этом, – сказал генерал. – Спасибо вам, Полина, за понимание. Марине бы ваш характер, и девочка была бы жива.
– Никто не застрахован от чувств, – оправдала подругу Полина. – Любовь заставляет нас делать много глупостей. Уж поверьте, мне известно об этом больше, чем кому-либо. Я совершила много ошибок, будучи влюбленной, – она посмотрела на Романа, который в этот момент вызывал машину для нее. – Но все поправимо, кроме смерти. Вы не дали Марине шанса исправить ситуацию, с легкостью избавились от нее, как от мусора.
– Это решение далось нелегко.
– О! Ради бога, – махнула рукой Полина, запрещая генералу говорить слова, в которые она не верила, и поднялась. – Прекратите. Тех, кого любишь, нельзя убить. Надеюсь, мы больше с вами никогда не встретимся. И передайте тому, кто вложил Марине в руку пистолет и выстрелил, что все возвращается бумерангом. Кстати, я об этом тоже знаю не понаслышке.
Она подошла к вешалке, сняла шубу, быстро надела ее и вышла на крыльцо, без суеты ожидая машину, которая отвезет ее в отель. Ощущение было таким, будто она идет на казнь. Палач уже поднял топор, но рука его дрогнула и непонятно, куда он ударит – по шее или по колоде, на которой лежала голова жертвы.
Генерал задумчиво смотрел на темную фигуру женщины, стоящую на ступенях, потом повернулся к Роману.
– Луцатто постарается избавиться от нее, – сказал он, допив остатки холодного чая. – Не мешай. Иначе упустим повод прижать его.
– Как ушел? – удивилась Полина, высматривая Глеба среди немногочисленных посетителей ресторана. – Давно? – она с многообещающей улыбкой посмотрела на официанта, потом вытащила из кошелька купюру и незаметно передала, помогая освежить память и развязать язык.
– Минут тридцать назад, – быстро вспомнил парень со странными желтыми глазами. – К нему подошел приятель, они расплатились и удалились.
Полина испуганно огляделась, все еще надеясь, что официант ошибся и Глеб на самом деле заканчивает ужин за одним из столиков, просто его не видно с того места, где они стоят. Но, к сожалению, надежды не оправдались. Она поблагодарила официанта, попросив передать ей в номер, если господин Тюльпанов вдруг вернется в ресторан, и направилась к выходу. В холле внимательно осмотрелась, несколько минут посидела на диване, ожидая внезапного появления Переса или Глеба, потом поняла, что напрасно теряет время, и поднялась на свой этаж. Дверь в номер была не заперта, и Полина сразу поняла, кто ожидает ее внутри.