Шрифт:
Во чреве этом пустота и смерть
Их души края бездны не достигнут
Десятком бабочек, отправившись на свет
Тот час внутри меня погибнут…
Глава 1. О сепарации колобков.
Воспоминания – словно яркие вспышки фейерверков. Они загораются в нашем сознании, начиная с самого раннего детства. Всегда подпитанные эмоциями отпечатки прошлого в нейронных паутинах нашего мозга.
Запах маминого пальто, когда она зимним вечером возвращается с работы домой: морозная свежесть, духи, запах натурального кроличьего меха, с ее воротника и до боли родной аромат ее кожи. Помню ее холодные покрасневшие щеки в красных капиллярах купероза под тонкой белой кожей, первые седые волосы, затесавшиеся среди каштановых чуть вьющихся прядей. Она сидит в зале на деревянном стуле, покрытым лаком, а я скачу вокруг нее и радуюсь так, как никогда в жизни. Мне года три, не более. Я не видела ее весь день. Ее глаза светятся. Она что-то воодушевленно рассказывает
Мне восемь. Я прячусь под одеялом в комнате, слушая как родители кричат друг на друга. Суть разговора затерялась в дебрях детской памяти, но одно я осознаю: отец опять пьян. Мама отчитывает его, а он кричит на нее в ответ. Внутри меня все сжалось в комок, будто моя душа пытается стать как можно меньше, как можно незаметнее. Мышцы напряжены и я боюсь дышать, боюсь сглотнуть вязкую слюну, застрявшую где то между языком и горлом. Я боюсь, что он ударит ее. За себя я давно бояться перестала. Он бьет меня, вот только в чем моя ошибка, я не понимаю. Таскает за ухо или за волосы, если я веду себя не так, как он от меня хочет, стегает ремнем, хватает за руку, до боли сжимая кожу, и практически закидывает в комнату. Сбиваю колени о деревянные крашеные половицы и больно цепляю бедром спинку кровати, прежде чем падаю. Я стараюсь и вовсе не показываться ему на глаза, когда он пьян. Часто слышу от него одни и те же фразы: «надо было прибить тебя, когда ты еще поперек лавки лежала», «ты у меня кровавыми соплями умоешься», «повыбиваю тебе зубы, чтобы до конца жизни из подворотни боялась выглянуть». Всегда было интересно узнать, будет ли он сожалеть о своих словах, когда я умру? Станет ли ему стыдно за свои слова и поведения?
Я часто представляю себе, что буду делать, если отец поднимет руку на маму. В голове прокручиваются воображаемые ситуации, когда я защищая ее беру в руки нож и втыкаю отцу в шею, чтобы успеть убежать и спастись вместе с мамой. Или разбиваю стулом окно в своей детской, чтобы выскочить на улицу и позвать на помощь. Думаю о том, что будет с нами, если я не успею добежать до двери, чтобы выскочить из дома и позвать на помощь. Так я успокаиваю себя, ведь если все обдумать и мысленно подготовить план действий, то можно защитить нас двоих – меня и маму. Я уже достаточно взрослая и понимаю, что виноват тот, кто бьет других. Знаю, что если нажалуюсь кому нибудь, то отца могут посадить в тюрьму. Я не хочу этого, но если придется защищать маму, то я на это пойду. Мама видела мой страх перед ним, успокаивала меня, когда я была младше. Говорила о том, что меня отец точно не тронет, но я не верила. Слишком много безумия было в его мутных голубых глазах. Я чувствовала опасность, исходящую от него. Чувствовала его внутреннюю силу и осознавала что слабее него. Это пугало. Но, не смотря на это, он был моим отцом, папочкой, который учил кататься на «велике» и подкидывал на руках в детстве, заставляя смеяться от восторга. Ходил кататься с горки вместе со мной, волоча в гору тяжелые санки. До сих пор помню как снег скатывался на шерстяных гетрах и придя домой, приходилось обдирать застывшие льдинки, прежде чем они растают. Помню вечера, когда он приносил домой пряники и банку сока, каждый раз, когда получал зарплату. Порой, приходя с работы, он приносил мне в тонком фасовочном пакетике пряник или булочку. Каждый раз разыгрывал целый спектакль, рассказывая, как зайчик выбежал из леса и попросил передать для меня угощение. В детстве меня очень удивляла с чего бы незнакомому зайчику что-то мне передавать. На мое шестилетие в таком же фасовочном пакете с крошками хлеба он принес мне плюшевую игрушку – песика золотистого цвета. В тот вечер мы с мамой ждали его до середины ночи… Мама волновалась, и это волнение не давало мне уснуть. Мы ждали. Она накручивала себя не хорошими мыслями и нервно мерила шагами комнату. Он пришел. Еле стоящий на ногах от выпитого, присел на корточки и протянул мятый прозрачный пакет с игрушкой.
«Это зайчик отправил тебе своего помощника, чтобы он защищал тебя от плохих снов по ночам»– улыбнулся он под строгим взглядом мамы.
Воспоминания имеют огромную власть над нами. Они могут погубить, если позволить «прошлому» на этих красочных картинках влиять на наше «настоящее». В то же время именно воспоминания могут сделать из нас самое совершенное создание. В конечном счете, станут эти яркие вспышки твоими друзьями или врагами – решаешь только ты сам.
Было время, когда воспоминания выматывали, истощали, опустошали. Лишали возможности идти дальше. Я не могла от них избавится, они возвращались каждый раз под разным соусом с разными эмоциями. Триггером могли стать совершенно неожиданные вещи: запахи, фразы, вещи, люди, места из моего прошлого.
Я проснулась резко, вырывая себя из очередного кошмара. Подушка промокла от слез и холодила кожу. Я зажмурилась, прогоняя остатки страшного сна и стряхивая оцепенение. Мышцы словно окаменели, во рту снова комок вязкой слюны и сердце колотится как в детстве. 20 лет назад мой отец научил меня очень хорошей штуке – плакать бесшумно. Он ставил меня в угол и бил каждый раз, когда я ревела в голос. Это действовало ему на нервы, он приходил в ярость. Говорил, что если буду ныть, то простою в углу до самого утра. Я быстро научилась плакать бесшумно, не всхлипывая. Не хлюпала носом и не издавала ни одного звука. Слезы и сопли вытирала молча, как правило, обратной стороной футболки, потому как выйти из угла за носовым платком мне не позволяли. Кричать от безысходности тоже научилась… молча. Я открывала рот и кричала, но так чтобы воздух не выходил из горла. Спазма мышц вполне хватало, чтоб выплеснуть боль и обмануть мозг.
Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, восстанавливая дыхание и прогоняя картинки из прошлого. Пошевелила ногами, снимая напряжение с мышц.
– Успокойся Лия, все в прошлом. Ты не с ним, ты в безопасности.– Я шептала это как молитву почти беззвучно.
Это одновременно причиняло боль и дарило облегчение. Успокаивая себя, я обхватила свои плечи, и несколько минут сидела на кровати, покачиваясь вперед и назад, убаюкивая себя, словно маленького ребенка.
Восстановила дыхание, приняла холодный душ и после кружки ароматного кофе окончательно пришла в норму. Осадок сна манил окунуться в прошлое, где у меня была семья и в то же время пугал, угрожая лавиной невыносимой боли. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Свой выходной день я по обыкновению проведу одна. Все как обычно, как у всех: социальные сети, сериалы, болтовня по телефону с родными, возможно очередная бесплатная аудиокнига про любовь, магические академии и рыцарей на одном из бесплатных пиратских сайтах с кучей рекламы. Не знаю, почему меня так привлекает фэнтези.. хотя нет, кажется, я опять пытаюсь лгать самой себе. А ведь я обещала уважать себя и ставить свои интересы на первое место. Так вот о причинах моей зависимости книгами: мне хочется, чтобы все проблемы решались взмахом волшебной палочки, а жизнь за меня проживал кто то другой -персонаж. Пусть он ошибается и чудит, пусть он несет ответственность за свои поступки, а в конце книги я получу ложное удовольствие от счастливого конца. Счастливые концы в книгах наступают в 90% случаях, а в жизни, по моему опыту – крайне редко. Любовь не всегда оказывается достаточно сильной и рассыпается пеплом, а злодеи это просто обычные люди, которые однажды обнаружили у себя в руках теплую пыльную серую массу. Большую часть жизни занимают не волшебные события, а работа, сон и самокопание.
Я не из тех примерных женщин, которые гоняются за каждой пылинкой и сублимируют свои проблемы в кулинарные шедевры. Не из тех, кто впадает в панику при виде немытой чашки или сорняков на грядках. Я считаю, что есть вещи в жизни куда важнее, выметенных полов и выглаженных штор. Когда я умру все мои попытки поддерживать дом и сад в приличном состоянии обнуляться за срок вступления в наследство моих близких. Да, думаю шести месяцев вполне достаточно, чтобы все пошло к чертям. Вещи, о которых я беспокоилась, мелочи, которые оберегала – потеряют ценность. Когда я умру, останется только моя душа и те воспоминания, которые я нажила за эту жизнь. Поэтому к черту результаты школьных экзаменов, мнения не нужных мне людей, а главное все то, на что я не была способна повлиять в своей жизни.
Если задуматься, то и в сказках можно увидеть отголоски реальности, например – Колобок. Яркий пример сепарации от родителей наивного подростка и становление его как личности, чей конец был не таким уж и счастливым. Если задуматься, то можно увидеть еще одну историю в сказке про колобка: пожилая бездетная пара, которая все же обзаводится долгожданным ребенком – теряет его… пережить своих детей, наверняка очень больно. Я как то прочла в интернете забавную шутку: «Мораль детской сказки в том, что побег из дома может закончиться очень плохо, но колобка все равно бы съели дед с бабкой, а так хоть попутешествовать успел».
Видеозвонок оторвал от бездумного перелистывания ленты социальных сетей. Мама. В прошлый раз, когда мы виделись, разругались в пух и прах. Создаем видимость общения, но на самом деле у нас друг к другу слишком много обид и претензий. Как в той цитате: «Слишком многое пролегло между нами, для того чтобы начать все с начала». Она винит меня в том, что между мамой и бабушкой я выбираю бабушку. А меня гложет обида на нее, за то, что лишила меня детства. Своим инфантильным поведением сделала из меня взрослого. Поменяла нас социальными ролями и возложила последствия своего выбора на хрупкие плечи ребенка. В раннем детстве мама – была для меня чем-то святым. Она идеальная, непорочная, особенно на фоне алкозависимого отца- садиста. Наверное, так думают о своих мамах все дети без исключения. Мамы – самые красивые и добрые: маму нельзя огорчать, каждое волнение и каждое слезинка находят отклик в детской душе. Маму нужно защищать без оглядки на то, что и как она делает. Мама – это мама.
Конец ознакомительного фрагмента.