Поколение пепла
Шрифт:
— И всех, — поддакнула вторая фигура.
— Ага. А мы работаем за похлебку! За ворота не выйти. Вставай по расписанию, шаг в сторону побег. Тебе легко, Марусь; ты шалава командирская. Этот твой Володя еще сильнее на голову ударенный, чем майор. Ты чистенькая, жрешь сколько хочешь, спишь вволю. А мы вкалываем от зари до зари за буханку.
«За бухалку, скорее уж», — подумала она.
Но говорить ничего этого Маша не стала. Не надо дразнить зверя, даже если он всего лишь гиена, а не тигр.
Сколько она их знала, они никогда не перенапрягали силы. Всегда за них работали
За это они уже по разу оказывались в штрафном отряде, но правосудие города было гуманно. Сергей Борисович руководствовался подходом, что неисправимых нет, и каждого надо тащить из дерьма.
Но злить их сейчас было не надо. Эти нехорошие глаза выдавали самоподзаводную истерику. В таком состоянии даже не плохой, а средней паршивости человек может натворить много мерзкого.
Поэтому она попыталась подойти к ситуации прагматично: пусть делают, что угодно, лишь бы не убивали. Все плохое можно потом вытеснить из памяти. Главное, остаться в живых. Потому что очень не хочется в землю.
— Скоро здесь будет Бурый, — нарушил молчание тот, в ком она узнала отпрыска обеспеченных родителей. — И тогда нас пошлют в бой. Надо оторваться, пока есть возможность.
— Мажор, я ж тебе говорил, не трепли языком.
— Да кому она расскажет?.. Ну, что с ней делать будем? Чур, я первый. Уступи другу, ты ж нормальный поц. У меня вон раньше вообще только свеженькие были, телку с пробегом считал как второй сорт.
— Баран ты, — прогудел мнимый олигофрен. — Свеженькая, она ж ниче не умеет. Всему ее учи. А эта, видать, опытная. Ладно, дуй первый.
В темноте Маша увидела, как недомерок подошел к ней и остановился в двух шагах. Расстегнул ширинку. Постоял минуту, потом застегнул, сплюнул и непечатно выругался.
— Не, в другой раз, — он смотрел в пол. — Мандраж. На серьезное дело идем… не до этого.
— Сдрейфил? — закатился, давясь смехом Лось. — Не встает? Таблетки принимай. Да ладно, я никому не расскажу. Теперь моя очередь. У меня-то проблем нет.
Маша прикусила губу до крови, когда дверь негромко хлопнула, и в комнату вошел третий. Гематоген, этого она узнала сразу.
— Че вы тут третесь? — зло прошипел Роман. — Она моя. Я еще вчера застолбил.
— Ты уверен? — попробовал возразить Мажор. — Старый хрен сказал ее не трогать. А мы так… только потискать.
— Да в гробу я видал этого доходягу. Скажем, она выломиться пыталась, почти удрала. Вот мы ее и приложили по темечку, — мужик погладил увесистый кастет. Этим в отличие от носка можно было вырубить насовсем.
— Гема, не гони лошадей, — включился в спор «умственно отсталый». — Можь, еще как заложница пригодиться. Она подстилка очень крутого мужика.
— Ну так пусть поплачет, — зло бросил Ромка, и Марии стало не по себе от его голоса. — Все равно зарежу. Я из-за нее в штрафной отряд угодил, когда эта тварь у меня перегарыч унюхала.
Ах вот оно что, щелкнуло у Маши в голове. Она с трудом вспомнила этот эпизод. Естественно, определила не она сама, а прибор-анализатор. Для рабочего времени «сухой закон» в городе был незыблем, так уж повелось с самого начала. А этот человек был шофером, а не землекопом. Поэтому и наказание было суровым. Ага, тогда он ляпнул первое, что пришло в голову. Что выпил кефира. Все бы ничего, но кисломолочных продуктов в городе не делали. Никто не стал бы тратить молоко. За вранье в глаза ответственным лицам ему срока еще добавили: если уж не умеешь лгать, то не пытайся.
Вот почему он ее ненавидел. Из штрафного отряда он сбежал прямо за стену.
Роман продолжал буравить ее осатаневшим взглядом, то и дело переводя его на своих подельников. Наконец, те не выдержали.
— Да ладно, забирай, — Мажор отрывисто кивнул и отошел в сторону, стелясь, как павиан-омега перед альфой. Похоже, даже эти двое побаивались вошедшего. — Чего ты там кушаешь? Че за нямка?
— Котлетка «мяу-мяу». Вкусняшка. На плитке изжарил. Как курочка, мммм… — Гематоген обглодал кость, бросил на пол, облизнул пальцы и грубо ущипнул Машу за бедро. — Такая же нежная, гы. Идите жрите, а я пока с ней покувыркаюсь.
Оба вышли, направившись на крохотную кухню, где работники поликлиники сами готовили себе еду. Пищеблок стационара не работал, как и сам стационар. Держать дармоедов на больничном из-за одного чиха в городе было не принято.
Бедный котик, подумала Маша. Выродки, долбанные выродки. Самих бы вас на фарш, на котлеты, нет, лучше свиньям на прокорм…
Гермогененко повернулся к ней, торжествующе скалясь. И в этот момент, словно пение петуха, прогоняющее нечистую силу, где-то совсем близко истошно завыла сирена. Маша никогда бы не подумала, что будет рада этому звуку, который когда-то вырвал ее из прежней мирной жизни и перенес в постъядерный ад.
В дверь начали молотить, потом заорали благим матом. Что-то произошло, и явно не по их планам.
Обезьянья рожа Гематогена перекосилась от злости.
— Тогда я тебя просто убью, сучка.
И ударил ее в солнечное сплетение кулаком. На этот раз сознание никак не хотело уходить, и не покидало бренное тело, даже когда она почувствовала хруст своих костей от ударов его сапог. К счастью он не воспользовался кастетом, успела подумать она.
Обстановка, в которой встретились три старших должностных лица Подгорного, была неформальной. На столе была бутылка коньяка, закуски и горячий чайник. Да и комната была не рабочим кабинетом, а комнатой отдыха, которую для себя прежний мэр устроил на совесть, с мини-баром и сауной.
Но доклад, который делал зам по безопасности Масленников, был всамоделешний.
— Пришли ко мне, значит, неделю назад саксаулы… то есть аксакалы из диаспоры и говорят: «Есть у нас три паршивых барана. Из города ходят, долго пропадают, вай-вай. Мы за ними следим, все видим, все слышим. Но если что-то учудят, они нам совсем чужие, да».
— Хитрые какие, — исполняющий обязанности главы города Богданов, кивнул и отхлебнул зеленого чая.
— Это еще не все. Сегодня они пришли снова и говорят, что эти орлы вчера на какое-то время отлучались из города.