Покорение хаоса. Прозревшие
Шрифт:
Азиатов в итоге вышло восемнадцать, кто-то даже пошутил, что это первая гильдия. Пять из них девки. Но вообще, максимум четверо чего-то стоят, остальные щупленькие, молодые или попросту растеряны. Кажется, там и мысли нет в беседу включаться.
Четверо арабов, индус, индиец и оставшиеся два африканца именно с чёрного континента. Эти образовали собственное идейное объединение. Все мужики.
Итого, ребят выходит тридцать девять. Одиннадцать девчонок, их в расчёт не беру.
— Так, ну предположим. Что дальше? — подключается
— Предлагаю начинать адаптироваться к местным условиям и вектор мышления изменить. — Делаю короткую паузу, всё внимание на мне. — Давайте иначе. Ещё раз: кто из ребят готов драться? Но речь теперь не о желании, а с понимаем, что надо и больше некому. — Вроде среди моих зашевелился один из хохлов. Жду, но тишина, лишь Тимофей кивает. — Хорошо. Просто пояснил, чтобы вопросов дальше не возникало! — Подготавливаю почву, ибо собираюсь вбрасывать возможный повод для некоторых передумать. И перехожу к сути: — Смотрите, я о своих проблемах не рассказываю, скажу прямо: мне оно в целом нах не упёрлось. Но! Если каждый из ребят готов сброситься по десять монет, чтобы не тянуть жребий, я согласен участвовать.
Озвучив, спокойно осматриваюсь. Сходу видно, что группа разделилась на два лагеря. Понять бы ещё, вторые недовольны или пока не поняли, о чём речь…
Примечаю: Халибуш неожиданно взглядом выражает одобрение. Явно оценил.
Его напарник, наоборот, напрягается, словно я правило какое нарушаю. Иль один из его личных принципов. И вдруг лезет в систему. Экран видят все, а содержимое на нём — исключительно пользователь. Вчитывается не менее вдумчиво, чем слушал меня.
— Триста восемьдесят выход, если только про ребят речь? — уточняет Хитара, пользуясь паузой. По настрою видно, что моё предложение его полностью устраивает. — Дерёшься-то хоть нормально? — легонько поддевает.
— Смотря с кем поставят. Но у меня всегда есть план, — отшучиваюсь.
— Хотелось бы верить, — добавляет араб.
Решаю сам дополнительный вопрос поднять:
— По-хорошему, стоит и Тимофею заплатить.
— Он же вызвался сам! — удивился Гайвим.
— И?.. — недовольно возражаю. — Ты ведь не вызвался!
Он брезгливо фыркает и отворачивается.
Раздражают такие. Я-то наглый, могу и похлопотать за товарища. Нет у сибиряка коммерческий жилки, видать, впрочем, как и необходимой наглости.
— Не, Хорос, ты за меня не переживай. Не обеднею, денег не надо, — поспешил откреститься Тимофей.
Ну, а я что? Моё дело предложить, его — отказаться. Отчасти я рад, ведь вторым шагом собирался предложить ему половину своей награды. Теперь подумаю, во многом решение будет завесить от исхода боя.
Наиболее жадная часть отряда особо не скрывает радости. Кстати, таких немало.
И сами проблемы не готовы решать, и даже косвенному участию не рады, когда им соскочить без особых потерь по накатанным предлагают…
Раздражение сдерживаю.
— Можно подробнее? Деньги мы за победу платим или в любом случае? — уточняет Джон.
Спрашивает, а сам на своих ребят оглядывается.
Возможно, о моих интересах печётся, отнимая у всех прочих шанс переобуться и попроситься участвовать.
— В любом случае, независимо от расклада. Причём, сбрасываетесь сейчас, а отдаёте после боя. Типа гарант, несгораемая сумма! — дополнительно объясняю, закрепляя результат.
— Ага, хорош гусь. За триста девяносто шеллов и я готов пять минут потерпеть, сдохнуть и переродится. Снял-то, небось, копейки, или вообще ничего? — Вот уж от кого не ожидал, так это от одного из наших хохлов, ник Арий.
Хотя о чём я, наверное, стоило.
Из себя украинец щупленький, даже хилый, хоть и длинный. Крупный широкий нос, впалые щёки, лицо мышиное, словно пятёрку отмотал или на хмуром сидел вдвое дольше.
Вижу ещё пару-тройку заинтересовавшихся морд.
— Я не против, хочешь — иди, мне-то тебе всё равно не башлять, я соскока не оформлял, — с наездом, нагло лыблюсь спорщику.
Тот задумался, но неожиданно вступает инструктор:
— Нет, так дела не делаются! — возмущённо. — Иди ты, доверия больше внушаешь, — Халибуш указывает на меня.
Даже не знаю, это дело принципа или он сравнил наши комплекции.
Мой оппонент, приуныв, отворачивается.
— Значит, решено! — констатирует Бибо, пододвигая к нам с Тимофеем фунфырики.
Вся группа внимательно наблюдает.
Беру в руки. По виду словно кислота или нефть. Извлекаю пробку, принюхиваюсь, мгновенно осознаю, что зря. Всю физиономию скрючило от вонищи. Аж шея немеет.
Инструкторы ржут с нас. Тим, зажав нос, опрокидывает залпом, морщится и кривит рот.
Теперь я. И аж затрясло, я же всегда в подобном крайне брезглив, как и в еде избирателен.
Жар по телу, сильно кружится голова. Секунду спустя берёт озноб. Руки просто ходуном ходят.
В середине стола во всю его длину растягивается бледно-синий монитор. По нему рябь, изображения нет.
Немеет теперь уже всё, перестаю чувствовать конечности. На лбу испарина, как при температуре сорок, мокрый весь.
Тимофей выглядит на порядок бодрее. Кажется, это я так хреново её переношу.
— Пойдёмте-ка, — поднимаясь зазывает Халибуш.
Замечаю, как полоса здоровья над Тимофеем вновь заполняется красным. Над ним аж пар понимается.
У меня должно быть примерно то же, потому что малость легчает.
Встаю, придерживаясь за стол и всё равно качает. Тимоха уже совсем бодрячком, ещё и меня придерживает.
Шагаю, словно в бреду, перед глазами всё расплывается.
Инструктор впереди, на нас ноль внимания.
— Извини, — окликает Тимофей. — Может, рекомендации какие или советы дашь?
Халибуш немного замедлил ход.
— Конечно! Тряпкой не будьте, делайте то, зачем вызвались. Выложитесь по максимуму и победите, — широко улыбаяь.