Покоренная любовью

Энок Сюзанна

Она была права, снова права, и все же ему было неприятно слышать это. Куин рвался спасать Мэдди от ее собственного безрассудства. Как сказала Элоиза, упрямство Мэдди относительно того, чтобы идти своим путем, скорее всего, было в первую очередь причиной всех ее неприятностей. И у него свои собственные неприятности – обязательства, – о чем нужно побыстрее позаботиться.

– Элоиза, можно я буду сопровождать тебя на Бонд-стрит завтра? – спросил он вместо ответа. – Думаю, нам есть что обсудить.

Она улыбнулась:

– Мне

будет очень приятно.

В холле Бэнкрофт-Хауса Мэдди с каменным выражением лица прошла мимо Бикса. Она сообщила о том, что отправляется на обед с Денсенами. И никому не надо было знать больше или приносить извинения за позднее возвращение в приютившую ее гавань. Особенно Куину: она наслушалась бы достаточно упреков, если бы он только узнал, что она присутствовала на малопристойной карточной игре и должна была подкупить дворецкого, чтобы тот нашел ей наемный экипаж, и она смогла уехать.

– Как прошел обед?

Мэдди дернулась, обернувшись, увидела напряженного и рассерженного Куина, выходящего из маленькой столовой.

– Что вы здесь делаете?

– Читаю, – коротко ответил он. – Так как прошел обед?

Почувствовав неприятности, Бикс бросил на нее сочувствующий взгляд и быстро прошел вниз, в кухню. Мэдди вызывающе выпрямилась.

– Читали в темноте? Вы шпионили за мной, милорд, ожидая, когда я вернусь.

– Вы что думаете, у меня нет лучшего занятия, чем сидеть и ждать вас?

– Очевидно, нет. – Мэдди бросилась мимо него к лестнице, ведущей к ее спальне.

Куин пошел вслед за ней.

– По крайней мере, скажите мне, понравилась ли вам компания Гейлорда Денсена?

Мэдди покраснела.

– Он очень забавен.

Рука обхватила ее за талию и с удивительной силой развернула. Пытаясь удержаться, чтобы не упасть, Мэдди вцепилась в плечо и руку Куина, когда он буквально втащил ее в гостиную.

– Что вы себе позволяете? – требовательно спросила она, пытаясь отдалиться от него.

Куин запер дверь, затем, прислонившись спиной к крепкой дубовой обшивке, повернулся к ней.

– Сейчас мы немного побеседуем.

– Еще несколько ваших глупых правил? Как вам удается их все время выдумывать?

– Практика.

– Я очень устала и хочу спать.

– Не рассказав мне о карточной вечеринке Гейлорда Денсена?

Мэдди замолкла, мысль о том, чтобы признаться, что ее ввели в заблуждение относительно характера вечера, исчезла. Он не имел права вести себя так высокомерно.

– Так что же вы стремитесь узнать, милорд?

Он подошел к ней.

– Почему вы не послушались совета Элоизы не ходить туда? Она предупреждала вас об этом.

– Она не сделала ничего… – Мэдди взглянула на него, затем подошла к письменному столу, чтобы дать себе минуту подумать. Она не могла сказать Куину правду, он все равно не поверил

бы ей. – Не знаю, – произнесла она вместо этого.

– Вы не знаете?

– О, оставьте меня в покое!

Мэдди попыталась оттолкнуть его с дороги, но Куин не пошевелился. Вместо этого он сжал ее руки и прижал к своей груди.

– Вы слишком умны, чтобы я поверил, будто вы не знали, что едете на карточную игру со стадом не заслуживающих уважения людей. Вам что, так хочется поскорее уехать отсюда? Или все были правы в том, что вы сами поощряли Спенсера?

У нее сжалось сердце.

– Как вы смеете?! – выпалила Мэдди, высвобождаясь из его сильных рук.

– Сегодня вы немного менее остроумны, не так ли, дорогая? Несомненно, это усталость.

Когда она повернулась, чтобы взглянуть на него, его нефритовые глаза горели гневом. Но гнев был не единственным выражением на его лице. Он желал ее. Он хотел ее, и какие бы желания ни жили в ее собственной душе, многое стало ей абсолютно ясно.

– Так вот почему вы притащили меня в Лондон!

Его лицо потемнело еще больше.

– О чем вы говорите?

– Когда вы поцеловали меня в Лэнгли, вы почти сказали, что хотите, чтобы я стала вашей любовницей. И вы до сих пор добиваетесь этого. Вы думаете, что я поощряла Спенсера, так почему же я стану возражать против внимания со стороны выдающегося, великого маркиза Уэрфилда?

Куин шагнул к ней, затем усилием воли остановился, сжав кулаки.

– Это неправда, Мэдди, и вы прекрасно об этом знаете.

– Тогда почему я здесь?

Куин пристально посмотрел на нее.

– Потому что дядя Малькольм попросил меня привезти вас сюда и потому что я недостойно вел себя по отношению к вам и хотел расплатиться за это.

Она сузила глаза.

– Это правда?

– Разумеется. – Он направил на нее указательный палец. – И единственное, что требуется от вас, – это понимание. Ради всего святого, что вам стоит признаться, что вы благодарны мне?

– Благодарна? Вы говорите – благодарна? За что? За то, что глупый пьяный человек пытался обнять меня за грудь и распространял идиотские шутки обо мне?

– Что, черт побери, они подумают о вас, раз вы посещаете подобные сборища? Если вы ведете себя как потаскушка, то они и будут обращаться с вами соответствующим образом!

Ваза оказалась в руках Мэдди, прежде чем она осознала, что схватила ее. С сердитым шипением девушка выплеснула ее содержимое ему в лицо.

– Самодовольный лицемерный осел!

С его точеного носа капала вода. Куин схватил ее за руку. Мэдди, которая никогда не чувствовала себя такой рассерженной, вырвала руку. Раздался звук рвущейся ткани, и тонкий рукав остался у него в руке. Он в изумлении посмотрел на него, затем бросил его на пол и вновь приблизился к ней.