Покорители неба
Шрифт:
– Учить людей - твое призвание, вот и разворачивайся,- сказал мне командарм.
И я принялся за работу.
Дело облегчалось тем, что в числе моих новых подчиненных (да и начальников тоже) оказалось немало бывших слушателей Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского и Ленинградской военно-воздушной академии (она так называлась и находясь в Йошкар-Оле). Быстро нашли мы общий язык с командующим воздушной армией генерал-лейтенантом авиации С. А. Худяковым. В немногие свободные минуты Сергей Александрович делился со мной своими мыслями о реорганизации фронтовой авиации, чтобы повысить ее мобильность и уменьшить зависимость от органов снабжения и обеспечения. Командарм думал и над тем, как улучшить связь с наземными войсками, учитывая значительное изменение боевых качеств авиационной техники. В этих беседах почти всегда участвовал заместитель командующего
Худяков, человек неистощимой энергии и решительности, на свой страх и риск ввел эти перемены в армии, а когда стал начальником Главного штаба ВВС, постарался распространить их на все Военно-Воздушные Силы.
Однажды утром он вызвал меня к телефону.
– Срочно вылетай ко мне. Я в поселке Полотняный Завод.
С начальником службы эксплуатации воздушной армии полковником Гончаром садимся на У-2. Летим, прижимаясь к земле, чтобы "мессеры" не перехватили. Командарм ожидал нас на поляне, превращенной в полевой аэродром.
– Слушай, Богородецкий говорит, что ты знаешь французский.
– Знаю немного.
– Тогда мне сейчас понадобишься.
Приземлился транспортный самолет. Из него вышли люди в необычной для нас форме. Сразу узнаю: французские летчики. Командарм пригласил прибывших в землянку. Знакомимся. Французы очень обрадовались переводчику. Говорят торопливо, еле успеваю переводить. Это летчики эскадрильи "Нормандия". Эскадрилья была создана в конце 1942 года по соглашению между Советским правительством и Французским национальным комитетом. И вот 14 летчиков и 58 авиамехаников с большим трудом пробрались к нам через Иран из Алжира. Французские добровольцы получили право выбора любого типа самолета, в том числе и иностранного производства: к тому времени союзники уже прислали нам "аэрокобры", "харрикейны". Но после пробных полетов летчики остановились на советском Як-1, который восхитил их легкостью управления и высокими боевыми качествами.
Большинство французских летчиков уже имели некоторый опыт. Все рвались в бой против общего врага. Однако Худяков несколько остудил их.
– Вам еще подучиться надо. Вот генерал Пономарев поможет освоить новые самолеты, познакомитесь с опытом наших летчиков. А вы,- командарм обратился ко мне,- считайте это важнейшим своим делом.
На прифронтовом аэродроме под Калугой летчики [100 "Нормандии" получили четырнадцать "яков". Началась учеба.
В это время наша 1-я воздушная армия вела ожесточенные бои с вражеской авиацией. Командир "Нормандии" майор Жан Тюлян настаивал, чтобы эскадрилью быстрее пускали в дело, убеждал, что тактические приемы летчики быстрее усвоят в воздушных боях. Действительно, уже в первых схватках с немецкими истребителями французы показали высокую отвагу. Но выявилось у них и слабое место - привычка действовать в одиночку. Каждый старался встретиться с врагом один на один, навязать воздушную дуэль. А гитлеровцы того и ждали - втроем, впятером наваливались на отбившегося от своих и сбивали его.
Худяков неустанно повторял: в условиях массированного применения авиации победа достигается не одиночками, а спаянным, слетанным коллективом, неизменно соблюдающим в бою правило: "Каждый за всех, все за одного". Французы слушали внимательно, каждый заверял: "Я понял вас, мой генерал", а в воздухе все поучения зачеркивала старая привычка. Эскадрилья теряла своих бойцов. Самыми тяжелыми были дни 16 и 17 июля, когда погибли командир эскадрильи майор Тюлян, прекрасный боевой летчик, его заместитель капитан Альбер Литольф, лейтенанты Ноэль Кастелэн, Андриэн Бернавон и Фирмин Вермей.
Фронтовые невзгоды, потери боевых друзей не могли сломить мужество французских летчиков. Они оставались веселыми, неунывающими парнями. Их оптимизм, жизнерадостность восхищали. Постепенно росло и боевое мастерство. Только в воздушных боях в июле и августе они сбили 33 вражеских самолета.
Моя стажировка заканчивалась. Пришлось расстаться с французскими летчиками, их новым командиром майором Луи Дельфино. А эскадрилья, которая после выросла в полк "Нормандия - Неман", дойдет с боями до Кенигсберга, доведет свой боевой счет до 268 сбитых вражеских самолетов, прославится на весь мир, станет Краснознаменной, и французские летчики с триумфом вернутся на родину на подаренных им истребителях Як-3.
Возвращаюсь в академию. Она живет своей напряженной жизнью. Из боевых частей поступают добрые отзывы о службе наших выпускников. Десятки
Да простят мне мои дорогие друзья, которых я не называю,- просто невозможно всех перечислить. Ведь за годы войны только наша Ленинградская военно-воздушная академия выпустила из своих стен сотни инженеров. Своими знаниями они обязаны преподавателям, ученым, превратившим академию не только в кузницу кадров для фронта, но и в крупнейший центр авиационной науки. К концу войны у нас трудились два члена-корреспондента Академии наук СССР, пятнадцать докторов и восемьдесят один кандидат наук.
Ученые академии своими исследованиями, изобретениями, рационализаторскими предложениями внесли немалую лепту в повышение боевой мощи нашей авиации. Назову хотя бы некоторые из этих работ. Профессор С. С. Строев предложил новый метод ускорения цементации стали, который был внедрен на всех заводах авиационной промышленности. Профессор В. И. Сифоров разработал контур для уточнения пеленгования самолета, что значительно повысило эффективность радиолокационных станций. Преподаватель П. И. Сомов построил первую передвижную полевую лабораторию для анализа горючего и смазочных материалов. Подобных нововведений - от средств аэродромной механизации до сложнейших радиотехнических систем - немало родилось в нашей академии. Но надо подчеркнуть и ведущую роль главной кузницы командных и инженерных кадров советской авиации - Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского. Мы постоянно ощущали помощь со стороны ее коллектива. Всю войну, несмотря на разделявшее нас расстояние, работали плечо к плечу, безотказно получали от своих московских друзей консультации по интересовавшим нас вопросам, учебную аппаратуру, методические пособия, литературу.
Победной весной сорок пятого я прилетел в Ленинград. Сердце сжималось от радости и боли. Город, переживший 900 дней вражеской блокады, был залит солнцем. На улицах весело звенели трамваи, проносились троллейбусы. Улицы были прибраны. И только обгорелые коробки разрушенных домов - а они попадались часто - напоминали о том, как враг терзал этот чудесный город. От прежних корпусов нашей академии остались закопченные, потрескавшиеся стены. Чтобы все восстановить, потребовались бы годы.
Иду к командующему Ленинградским военным округом Л. А. Говорову. Маршал хмуро, но внимательно выслушал меня.
– Что-нибудь подберем,- сказал он.- Мой заместитель поедет с вами, покажет несколько домов.
Уже в машине я вспомнил о корпусах на улице Красного курсанта, спросил, уцелели ли они.
– Тоже пострадали, но не так сильно.
– Сейчас их занимает кто-нибудь?
– Пока никто.
Сюда мы и переехали. Пришлось много поработать, пока привели в порядок помещения, отопление, водопровод, заново развернули лаборатории, мастерские. Но настал день, когда на широком плацу, где почти четверть века назад мне вручали документ о присвоении звания красного техника-механика, ровными шеренгами построились преподаватели и слушатели академии. Заместитель командующего ВВС генерал-полковник авиации А. В. Никитин зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении академии орденом Красного Знамени, прикрепил орден к бархату знамени и огласил приветствие в адрес начальника Ленинградской военно-воздушной академии генерал-майора А. Н. Пономарева от имени народного комиссара обороны.