Покорившая небеса
Шрифт:
Остров дракона встретил нас сыростью моросящего дождя и тишиной. Ни ветра, ни птиц. Даже шума капель было не слышно. Везде были огромные валуны, вросшие в землю и покрывшиеся мхом, а редкие деревья стояли, вытянув к серому небу свои сухие ветви.
– Странно, - задумался Лир, обходя по кругу одно из таких деревьев, и приложил ладони к могучему стволу.
– Что бы дерево и мне не ответило? Я такое видел только в местах больших жертвоприношений.
– Может здесь погибло слишком много людей, когда
– Предположила я.
– Возможно, - протянул Лир.
Было решено, что мы остаёмся здесь. Мы, это Лир, Фарт и я. А принц и бастард идут к дракону. Точнее Винард поставил нас в известность таким тоном, что обсуждений не предполагалось. Странно, утром мужчина, к которому меня потянуло душой ещё во время путешествия за травами, отправится на верную гибель. А я...
Мне всё равно. Как будто кто-то взял и выключил мои эмоции. Я ощущала себя словно в тумане. Когда ты вроде знаешь, что вокруг что-то и кто-то есть, а не можешь увидеть. Вот так же и я не могла ничего почувствовать. Это меня насторожило.
Я потянулась за инструментом. Пение очень долго было моей единственной отдушиной и радостью. И мои чувства всегда ярче всего звучали именно в моих песнях. Но сейчас мой голос был сух и бесцветен. Только пару раз что-то такое кольнуло...
Вот оно что! Ну, нет! И с упорством бабочки, бьющейся о стекло в надежде обрести свободу, я начинала следующую песню, едва закончив предыдущую.
Языки огня, голоса огня,
Воздух пахнет мятой и дымом костров.
Просыпайся, дева, услышь меня,
Сбрось скорее тяжесть своих оков.
Разлетаются в небо ночи
Миллионы палящих искр.
Открывай же скорее очи,
В пламя яркое обернись.
Твои песни про дальние страны
И чужие волшебные сны
Пусть бегут вдоль болот туманных,
По следам молодой весны.
Босиком танцуй на костях зимы,
Своей огненной страстью сжигая до тла,
Пусть пылает костер, обжигая холмы,
Ты, родная, итак слишком долго спала.
– Выводила я, вкладывая всю себя в каждое слово.
Радостно ощущая, что по панцирю, сковавшему мои чувства и эмоции, одна за другой бегут трещины. Пела я и про травы, и про дракона...
Тяжёлый вздох, что пронёсся за моей спиной порывом ветра, заставил замолчать и обернуться. То ли небольшая гора, то ли огромный валун, под защитой которого мы развели костер, вдруг подeрнулся туманной дымкой. Размытые очертания становились всё чётче и ярче, пока отблески костра не заплясали на острых гранях изумрудно-чeрной чешуи.
Ещё секунда и на меня в упор смотрели огромные глаза, в которых полыхало янтарное с зеленью пламя.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть
– Повторил за мной мягким бархатом с далеким рокотом голос, идущий непонятно откуда.
– Ты меня понимаешь, удивительная человеческая самка. Ты погибнешь последней...
– Может лучше сначала сдохнешь ты?
– закрыл меня собой Винард.
– Опять ты!!?
– разъярился дракон.
– Да сколько можно? Когда же ты, наконец, угомонишься?
– Как только избавлю мир от тебя!
– выставил вперёд меч бастард.
– Без тебя справлюсь!
– плевался дымом, зло сощурив глаза, дракон.
– Нашёл бы себе какую-нибудь самочку и высиживал бы таких же как и ты мерзких, беспокойных детишек!
– А я и нашёл. Лучшую девушку в этом мире, но одна чешуйчатая гадина решила её сожрать!
– ударил бастард по чешуе мечом.
Дракон взревел, в небо взвилось пламя из его пасти. Странный меч бастарда оставил широкую борозду на коже дракона, а там где сталь срубила чешуйки, показалась кровь.
– Чешуйчатая гадина, это, если ты не понял, ты.
– Решил отвлечь внимание от бастарда Лир.
– Я не жру человеческих самок!
– возмутился дракон, вытягивая шею.
– В мой мир пришла беда. Наши кладки стали застывать! И я знал причину, я летел уничтожить того, кто решил, что сможет покорить драконов, уничтожив их потомство. И прямо в полёте я очутился здесь, в вашем бесцветном, холодном мире. И почему интересно? Разве не потому, что именно здесь преступили запрет?
– А девушки здесь причём?
– решила спросить я, раз уж дракон не испепелил здесь всё, а разговаривает.
– Кровь нетронутых человеческих самок позволяет созреть кристаллу перехода, который я создал из драгоценной друзы, найденной здесь, в пещерах, и своей крови.
– Гораздо более мягким голосом ответил мне дракон.
– Ещё пару лет и я смогу вернуться домой!
– Ещё пару лет? Но ты и так уничтожил почти две тысячи девушек! Две тысячи жизней!
– возмутилась я.
– И что? Всего лишь. Жизни человеческих самок за возвращение в мой мир? Меня устраивает цена.
– Начал злиться дракон.
Тем более, что подкравшийся к нему Валлиард хорошо так рубанул его по шее, а Винард полосонул снизу по груди.
– Всего лишь?
– я не находила слов, от возмущения, злости и бессилия. От чудовищности того, что какой-то ящер так легко обрёк стольких на смерть.
– Да чтобы ты каждую из этих жизней оплакивал и проклинал сам себя за каждую из них. Чтобы сожалел о приченённой боли...
– А я и так сожалею! Я сделал всё, что мог! Погибали только тела самок, а души засыпали и превращались в драгоценные камни. Я их храню! Каждый!
– всё-таки полыхнул в сторону братьев дракон