Покорять, а не быть покорённой
Шрифт:
Загорелся красный и я пошла по пешеходному как ни в чём не бывало. С разных сторон послышались сигнальные звуки и яростные возгласы водителей. Конечно они будут злиться, ведь всем надо на работу…
Я проходила уже вторую колонну машин, делая вид будто не слышу ничего и даже не вижу светофора. Третей колонны не было видно, и я слышала, как по этой линии несётся машина. Всё шло по плану. Напоследок я посмотрела на едва заметную чёрную машину Дани и стала заходить на эту третью полосу. По ней неслась тачка. Едва водитель меня заметил, резко затормозил и стал разворачивать руль.
В последний момент у меня появились сомнения, в том что водитель отбитый лихач, но на моё счастье: его колесо замерло в одном положении, и тачку стало заносить прямо на колонну стоящих машин. Я резко отпрянула назад и стала наблюдать за происходящим. Серая Toyota вылетела на перекрёсток, заворачиваясь в улитку и подрезая мимо проезжающих машин. Машины так же потеряли управление и задели другие машины. Я оказалась в центре полукруга из машин: с одной стороны – разъярённые водители, а с другой – невинные жертвы моего трюка.
Пока все наблюдали за происходящей аварией, я наигранно поджала губы и скрылась среди машин. Один водитель успел схватить меня за руку, и мне пришлось свернуть ему кисть. Заскочив в ближайший двор, я вызвала такси и поехала прямо в школу.
"всё прошло идеально" – похвалила себя я и закрыла глаза. – "пусть поймёт, с кем связался"
На уроках я не могла избавиться от этих постоянных рассуждений на тему моей свободы. Папа мог бы просто нанять Дэниела: у нас была бы с ним тачка, куча привилегий и уйма совместного времяпровождения, он бы был постоянно рядом. Дэни уже немаленький ребёнок, он взрослый парень, хоть и не по возрасту, но по разуму точно. А этому одноклеточному не дашь и восемнадцати лет, так он же ещё сам ребёнок!
Сколько себя помню: я всегда получала беспричинно много контроля. Родители слишком пеклись не только о моём воспитании и образовании, но и о безопасности. Если папе достаточно было знать, что мне ничего не угрожает, то маме этого было мало. Она контролировала и отслеживала каждый мой шаг вне дома, иногда звонила директрисе с просьбами меня найти, если я не отвечала на звонки. Я их понимаю, ведь я непростой ребёнок, такой же непростой как и его родители. Мы – Borgata – преступная семья, хоть мне и не нравится слово "преступная". Элитнее звучит: криминальная.
Чем больше меня контролировали, тем больше свободы я требовала. Но это было бессмысленно: меня никто не слышал, а мама переставала слушать меня уже на полуслове. Я поняла тогда, что нужно действовать скрытнее. Единственное место где я была ПОЛНОСТЬЮ свободна – это дом. Там я уделяла много времени СЕБЕ. На территории дома моё личное пространство уважали и не трогали. Поэтому я стала сбегать. Изучала планирование, схемы, придумывала множество оправданий на всякий случай, улучшала свои навыки в психологии и искусстве лжи. Но немного времени я наслаждалась таким недоступным сладким вкусом свободы, ведь контролировать меня стало некому.
Я не знала, что за такое короткое время к свободе можно так легко привыкнуть. И отдавать я её не собиралась, не в коем случае.
"это он лишился свободы, а не я"– сказала я себе мысленно и стиснула зубы.
В кабинет зашла директриса, и я встрепенулась. Она посмотрела на меня и приподняла уголок губ в ухмылке. Я в ответ выпрямилась и наградила её серьёзным взглядом. Улыбаться не хотелось. Она зашла узнать: кто будет участвовать в конкурсе танцев.
Я лениво подняла руку и заметила ещё несколько рук.
"ну ну"
Когда директриса вышла, я услышала:
– Тебе ещё не надоело? – услышала я женский голос.
По молчанию в классе я поняла что вопрос адресован именно мне. Я подняла голову в поиске этой мазахистки.
– Прости, что? – спросила я, заметив пухленькое личико и большие глазки, которые смотрели прямо в мои.
– Я спросила: тебе ещё не надоело? – повторила девушка, моя ровесница. Её жирные, ярко-оранжевые волосы облепляли круглое лицо, тонущее в пяти подбородках. Яркие стрелки, доходившие до бровей, так же приподнялись в вопросе.
– Что именно?
– Участвовать в конкурсе… постоянно.
– В смысле выигрывать постоянно? – поправила её я.
– Все знают: как ты выигрываешь эти конкурсы. Не надоело? – она дернула головой в сторону, чтобы убрать с лица волосы, которых в принципе там и не было. – Может дашь возможность, поучаствовать другим?
– Кому? Тебе что ли? – улыбнулась я и со сторон послышались очень тихие смешки.
– Ты умеешь отвечать на вопросы нормально?
– Хорошо. – улыбнулась я. – Ты – мне, я – тебе. Отвечаю на вопрос: нет не надоело. А тебе?
– Что?
– Надоедать людям?
– Я не…
– Вонять на весь класс своим вонючим потом?
– Каким потом?
– Говорить всем, что ты худеешь, а потом объедаться в ближайшей пиццерии, Винни? – назвала её я по прозвищу.
– Или смотреть на себя в зеркало, зная, что ничего не изменится ни в твоей жизни, ни в цифрах на весах.
– Не старайся, – с улыбкой произнесла одноклассница. – я научилась любить себя, несмотря на комплексы.
Эта наигранная самоуверенность вызвала у меня смешок.
– Если ты про целые "комплексы" жира, то я бы не советовала не обращать на них внимания.
– Мне не нужны твои…
– А вот когда тебя на самом деле полюбят, тогда и поговорим.
Она сидела неподвижно, уставившись мне в глаза. Я уже подумала, что ей на самом деле наплевать, но она вдруг встала и побежала к выходу, вытирая на ходу подступающие слёзы. По воздуху пронёсся мерзкий запах.
"мерзость"