Покоряясь тебе
Шрифт:
Впервые за долгие годы он вновь мог спать, благодаря ей. Однажды уснул, лежа в постели, рассматривая фотографии, на которых была она, не подозревающая, что за ней следят. В ту ночь она снилась ему, улыбалась ему, манила его. Она, не ее мертвая мать, которая десять лет с укором приходила в его сновидениях, стоило ему ненадолго отключиться. Проснувшись утром, он почувствовал, что появился некий смысл в жизни. Что-то, что держало его.
Нет, его личные демоны не исчезли, они всегда были рядом с ним. Но они больше не рвали его душу в клочья, каждую ночь,
Днем он оставался властным руководителем, безжалостным и жестким бизнесменом, как окрестили его журналисты. Без жалости закрывал компании, не оправдавших его ожиданий. Дробил на части, продавал по кускам, не заботясь о тысячах людей, потерявших работу. Оставлял руины после себя и шел дальше, не оглянувшись. Он умел быть жестоким, в мире, где правят деньги, нет места жалости и мягкости.
Ночью же превращался в сталкера, одержимый идеей обладать ею. Он знал, что уничтожит ее, стоит ей попасть в его сети. Такое радостное и светлое существо сгинет рядом с ним и тьмой в нем. Но он пожертвует ей. Слишком велико искушение, чтобы отказаться.
Позже. Придет время и он станет ее богом, тем, кому она будет поклоняться.
Он поднимается на галерею. Сверху следит за тем, как она танцует. Как двигается ее тело, как ее глаза закрываются, когда она отдается музыке. Представляет, как она будет извиваться в его руках, кричать и стонать от дикого удовольствия, отдаваясь ему, покоряясь, признавая его своим полным обладателем.
Время переваливает за полночь. Она прощается с друзьями, выходит из клуба, ловит такси. Незаметный, он держится в тени, следуя за ней. Останавливает машину на небольшом расстоянии от ее дома, ждет, пока она войдет внутрь. Потом становиться на уже знакомое место, с которого лучше всего видно окно ее комнаты.
Ему повезло — сегодня занавески не задвинуты, и он видит, как она двигается по комнате, снимает короткую юбку, майку, оставаясь в своем белом белье. Она встряхивает волосами, стоя перед зеркалом. Это заводит его.
Его кровь кипит, несется по венам, дышать становится тяжело. Сердце быстро бьётся в груди; кажется, что еще чуть-чуть и разорвет.
Он закрывает глаза, опуская голову на подголовник, и глубоко дышит в попытке справиться с навязчивыми видениями. Как связывает ее, делая беспомощной, покорной, беззащитной, слабой.
Снова и снова погружается в ее тело, трахая до потери сознания.
«Моя. Моя. Ты моя. Только моя».
Дрожь проходит по телу. Накрывает ладонями лицо, издает низкий рык. Монстр в нем хочет ее сейчас, немедленно!
Он заводит машину и, срываясь с места, едет прочь от ее дома. Нет, еще рано. Спешка все испортит. Он найдет жертву для демонов, чтобы они на время заткнулись!
Возвращается в клуб, подходит к бару и заказывает виски. Неторопливо оглядывается и наконец, находит. И близко не так хороша, как Грейс. Бледное подобие, но на раз сойдет.
Уже через пятнадцать минут он выводит ее из клуба. Заходят в темный переулок между зданиями. Девушка смеется, и он хочет закрыть ладонью ее рот, чтобы заткнулась.
Молча толкает ее на стену, окидывая тяжелым взглядом.
— Такой нетерпеливый. — Она соблазнительно облизывает ярко-красные губы.
— Заткнись! — не повышая голоса, приказывает он, и она подчиняется. Его грубость ее заводит.
Он разворачивает ее лицом к стене, задирает короткое платье, без жалости срывая белье. В момент, когда входит в ее тело, с силой хватает за волосы, дергая на себя. Девушка вскрикивает, но не делает попытки сопротивляться. Она дрожит от возбуждения и дикой похоти, которую вызвал в ней этот незнакомец.
Он с силой пронзает ее, представляя другую, желая другую, и зная, что однажды это ее голос будет кричать от удовлетворения и страсти.
Когда все заканчивается, он равнодушно отталкивает свою случайную спутницу и, развернувшись, уходит. Слышит, как она зовет его, просит назвать себя, но не реагирует. С ней покончено. Она никто. Ее лицо не сохранилось в его памяти.
Садится в машину, прислушивается к ощущениям.
Монстр в нем притих, чтобы вскоре вновь поднять свою уродливую голову.
17 глава
Кулак Адама приземлился в сантиметре от меня, впечатавшись в матрас. Я судорожно, с облегчением выдохнула, все еще отворачиваясь от его уничижительного взгляда.
— Зачем ты лезешь в то, что тебя не касается?! — Заорал он, больно хватая меня за лицо и поворачивая к себе. — Знаешь, что бывает с любопытными, Грейс? Ничего хорошего, ничего хорошего, Грейс! — Его руки встряхнули меня, моя голова запрокинулась так, что зубы громко клацнули. Глаза обожгли горячие слезы.
— Я больше не буду, — словно маленькая девочка, захныкала я. Я готова была умолять его со слезами на глазах, только бы он не причинял мне боли.
— О, Грейс, конечно, ты не будешь. — Его рот растянулся в безжалостной усмешке; глаза полыхнули злым огнем. — Я позабочусь об этом.
— Вставай, — резко приказал он, неожиданно отпустив меня.
Мое лицо выражало недоумение вперемешку со страхом, когда я сползла с кровати и, не справляясь с дрожью, встала перед ним.
— Даю тебе десять минут привести себя в порядок. Не заставляй меня ждать. А попробуешь сбежать, — он сделал паузу, окинув меня тяжелым, жёстким взглядом, — найду и на цепь посажу.
И с этими словами он вышел, с силой хлопнув дверью.
Всхлип сорвался с моих губ, но я тут же зажала рот рукой. Меня колотило от только что пережитого, и его последние слова заставляли мои волосы на затылке шевелиться.
Посадит меня на цепь? Что это, только угроза, чтобы я и не думала убежать, или обещание, которое он выполнит, если ослушаюсь?
У меня не было никакого желания проверять. Еще больше злить Адама означало создать себе новые проблемы, а у меня их и сейчас хватало с лихвой.