Покой жителей Верно
Шрифт:
Вот звезда
наживкой будет
Свечи тухли
мысли гасли
Только веры уголёк
мне за пазуху свалился
то ли греет
то ли жжёт
Строй наш мерит верный шаг
мысли строим в верный такт
Песнопения струятся
чтобы вперёд нас ворваться
На искомой глубине
в карантине-тишине
Где у тьмы на попечении
неживые жизни ждут
Песни наши к ним ведут
стены эхом нас зовут
Взгляды слепо шарят бродят
только слух на путь наводит
Мысли наши впереди
ног шуршанье позади
Где мы
сами мы не знаем
растянулись по пути
Рук сплетение нас вяжет
слепота вперёд ведёт
Тишина о нас расскажет
темнота нас обоймёт
Вот уже сплетает песня
колыбель волшебных снов
В этих снах мы встретим присных
авторов всех наших Слов
Их таинственные знания
эхом в наших заклинаньях
Их путями мы пришли
их ступени наши стопы
сосчитали до конца
Вот кончаются сомненья
мы вдыхаем сон забвенья
Здесь мы встретим неживущих
ожидающих
зовущих
Я как все тем сном забылся
Но мой разум в мысль вцепился
в страшной правде затворился
Где я
кто я
Осторожно разум мой меня впустил
Что я здесь
себя забыл
От свечей погасших смрады
и теней кромешных гады
Я на ощупь и на слух
нахожу кого-то вдруг
Я отравлен страха ядом
Вот она
со мною рядом
Её песни нас так звали
её мысли нас вели
её чресла ожидали
её руки нас нашли
Вижу я
все слепы сном
водят хоровод кругом
Её песнь уже неясна
шепелява
тлеет
гаснет
Моих рук
слепой паук
шарит
ищет те уста
хороводящие ста
Там где ранее до сна
целовала звук губа
твёрдый гребень из зубов
цедит процедуру слов
Пальцы на себе почуя
силится схватить улов
Убежать не тороплюсь
Страх мой умаляет жалость
Я мгновенье ожидаю
верной мысли
но не знаю
чем помочь
и отступаю
Слепота их меня скроет
мрак мне здесь могилу роет
мысль к спасению ведёт
Неизвестно как всё будет
То ли страх меня найдёт
Как сова во тьме он видит
и живое ненавидит
То ли я найду Слова
те что выведут из сна…}
Органоид отвечал на пение вращением шестерней, движением рычагов, ударами и звоном, скрипом, треском и грохотом. Громоздьё из металла, дерева и костей смеялось навзрыд. Периодически хохот сменялся кашлем и стоном. Безумный повеса входил в раж. Уже начало казаться, что этот диссонанс будет теперь продолжаться вечно, когда органоид вдруг исполнился жуткой смесью рычания, скулежа и воя, все металлические детали начали источать слабый свет, а деревянные воспламенились. Пение Тоя, трели Алии, игра Ингмара соединились с диссонансом Арфы в совершенно неожиданную здесь и сейчас, тончайшую, идиллическую гармонию.
Весь осязаемый мир, всё видимое вокруг, представлялось теперь делом прошлым. А музыка, свободная, изменчивая, непредсказуемая в своём течении искала свои зыбкие пути в будущее. Это была новая, нездешняя красота, мечта, сказка о небывалом, о лучшем. Прекрасная мелодия вовлекала всё сущее в математически точный и эстетически выверенный танец. Будущее становилось настоящим…
И вот отдав пространству самую верную и точную ноту, в самой кульминации Арфа вдруг вздрогнула и затихла.
Наступила тишина. Хорошая тишина, крепкая, какая-то даже торжественная. Этакая, нерушимая в своих основах, мировая тишь – бескрайнее пространство для долгих разговоров и бесконечных историй, для незыблемого прошлого и неутомимого будущего.
Трудно сказать, сколько прошло времени. Той не заметил, как рядом с ним оказались Ингмар и Алия. Уже светало. Никто никуда больше не торопился. Друзья с любопытством вглядывались в причудливый каменный монумент, которым стала теперь Арфа. Камень был с отливом, и местами прозрачный. Рядом, на полу лежали окаменевшие листы бумаги. Слова песни стали легендой и тайной. Лишь на одном листе можно было разобрать последние строки, выдавленные некогда сухим пером:
{…не весь
не здесь
не сам
не свой
ты не с нами
Он с тобой}
Тот свет, что не успел вырваться на волю в момент превращения, блуждал теперь в полупрозрачной окаменевшей конструкции. Наблюдаемая красота позволяла не сожалеть о потере невиданного инструмента. Звучавшая музыка, будто застыла, в только что игравшем механизме, ставшем ныне прекрасным изваянием. Трое стояли и смотрели, стараясь разглядеть всё то, что не успели дослушать. Наконец, ко всем пришло ощущение ясности произошедшего. Произошедшего сейчас, и тогда, в далёком прошлом. А будущее стало теперь таким близким и уютным, как с детства знакомая тайная тропка, та, что делает путь домой, и короче, и приятней.
Обратно
Друзья не спеша спускались с Горы. Они напевали шуточные кабацкие песни, и болтали о том, что было и о том, что будет теперь. Ингмар успевал делать на ходу какие-то пометки в своих записях. А Той вещал не замолкая. Вот он перестал рассказывать, как шёл по пещере и начал говорить про Верно и о том, как там любят гостей издалека. Алия глядела куда-то за горизонт, слушая Тоя и улыбаясь, то чуть меньше, то чуть больше…
Так они шли около двух часов. Спускаться по тропе было намного приятней, чем идти в гору. День был ещё в самом разгаре, однако после всего, что было, друзьям захотелось, наконец, выспаться. Увидев сломанную тележку, все трое одновременно остановились. Той, стоявший чуть впереди, обернулся к друзьям:
– Привал?
Решили, что костёр разведут, когда проснутся. Еды всё равно не было. Оставалось только немного заварки.
Уставшие путники, легли, прямо, где стояли. Тень от большого камня удачно закрывала их от солнца и вскоре все трое благополучно уснули.
***
Погода стояла ясная. Вечернее солнце уже понемногу заглядывало за камень и это разбудило, лежащего ближе к краю Ингмара. Некоторое время Ингмар щурился и тёр глаза, но ложиться уже не стал. Он окончательно разобрал тележку на дрова, быстро развёл костёр и подвесил чайник.