Покой
Шрифт:
Она пошла в туалет и после паузы спросила:
– Можно принять душ?
– Разумеется.
К тому времени, как она снова вышла (в трусах, но прикрывая грудь влажным полотенцем), я уже оделся.
– Уходишь? – спросила она.
– Думаю, нам с твоим отцом надо поговорить.
На мгновение она испугалась.
– Обо мне?
– Насчет книг. Если он так волнуется, как ты говоришь, я должен дать ему понять, что никому не скажу. Мы можем просто сказать, что ты пришла и попросила меня не делать этого, а я подумал и согласился.
Она
– Ты всегда держишь пистолет в кровати?
Какое-то мгновение я не знал, что ответить.
– Я его почувствовала. Когда лежала, положив голову тебе на плечо. Я искала подходящее место, чтобы положить руку – когда вот так лежишь, руку вечно некуда деть, – и сунула ее тебе под подушку. Пистолет маленький, но все-таки это оружие. Ты всегда спишь с оружием?
– Это автоматический пистолет двадцать пятого калибра. Нет, только пару недель; я, наверное, избавлюсь от него завтра.
– А как?
– Брошу в реку или в нижний ящик моего бюро.
И я уверен, что именно там находится мой бойскаутский нож – в нижнем ящике бюро в этой комнате, не более чем в восьми футах от того места, где я сижу. Я не собираюсь проверять. Если он там, я стану счастливее, чем сейчас; если его нет, мне придется начать поиски заново. Или, может быть, проверю – не уверен, что у меня хватит силы воли выйти из этой комнаты без него.
– У тебя такой серьезный вид. О чем ты думаешь?
– Ни о чем.
– Ну, я рассказывала тебе о себе. Знаешь, ты сказал, что у меня будет плохая репутация. В смысле, я много думала об этом – честное слово, размышляла. Я симпатичная девушка – в смысле, не первая красавица, я такой себя никогда не считала, но миленькая, – и поэтому у меня есть… эта штука, понимаешь? Которая тут, внизу. Я называю ее волшебным колечком. И это продлится примерно до тех пор, пока мне не исполнится сорок или сорок пять. Только если я не использую его, мои желания не исполняются – понимаешь? Например, я хотела, чтобы ты не рассказывал об отце, а ты собирался это сделать, поэтому я использовала волшебное колечко, и…
– Абракадабра.
– Да, абракадабра, мир перевернулся с ног на голову, и ты уже ничего такого делать не станешь. Но большинство людей – в смысле, девушек – используют колечко только для того, чтобы найти мужа и больше никогда не работать. Итак, они получают мужей, детей и так далее, и тому подобное. И всё. Я такого не хочу – честное слово, не хочу. Готовить жаркое и печеную картошку, резать салат, а после того, как он поест, мыть посуду и штопать носки – носки, господи боже! Да кому это вообще нужно?
Я спросил, чем же она хочет заниматься.
– Ну, для начала я осмотрюсь… Эй, куда ты едешь?
– В магазин твоего отца. Разве он не открыт сегодня вечером?
– Ему было так плохо – из-за тебя, – что он закрылся. Если хочешь поговорить с ним, придется поехать к нам домой.
– Я не знал.
– Он сперва отправился в Англию. Потом уехал в Штаты и выучил новый язык, и занимался чем угодно – какое-то время он был, ты не поверишь, меховщиком в Нью-Йорке! В смысле… он многое повидал. Откуда мне знать, чем я хочу заниматься? Я хочу попутешествовать и все выяснить, и билетик у меня есть. Знаешь анекдот об иммигрантах? Один иммигрант пишет своему двоюродному брату: «Америка! Что за страна! Человек приезжает сюда ни с чем, без друзей, не говорит по-английски, ни слова не знает, связей не имеет – и в первый же день ест бесплатно в лучшем ресторане, поселяется в самом роскошном – говорю тебе, вылитый дворец! – отеле, и получает в подарок кучу денег и драгоценностей». Кузен не верит и пишет в ответ: «Это случилось с тобой?» – и иммигрант такой: «Не со мной, нет, а с моей сестрой». Ты знаешь, что мы вроде как евреи?
Я кивнул, хотя никогда не считал Аарона евреем.
– Мы теряем свою суть – вот что я об этом думаю. Честное слово, мы не евреи, а какие-то обмылки. Можно я на секундочку, а? – Она протянула руку и поправила зеркало заднего вида так, чтобы увидеть свое лицо. – Я не взяла с собой сумочку, и весь макияж сошел в твоем душе.
– Ты дошла до моего дома пешком?
– Приехала на автобусе. У меня в лифчике был жетон на обратную дорогу, но ты, вероятно, не увидел его, когда я раздевалась, потому что я сделала так, чтобы он не упал на пол. Я не похожа на еврейку, верно? На днях рассматривала себя. По-твоему, как я выгляжу?
– Как американка.
– Сбавь скорость – наш дом посередине следующего квартала, кирпичный, с розовыми кустами. Я считаю, что похожа на славянку. Так много чертовых поляков и русских смешалось с нами, что теперь мы – это они. Мы не ходим в храм, знаешь? Не питаемся кошерно и все такое прочее. Просто не едим свинину. Вот и все. Папа завтракает в ресторане, официантка спрашивает: «Сосиску?» – а папа такой: «Нет». Следующий дом, где в окне свет горит.
Миссис Голд (которая велела мне называть ее Салли) встретила нас в дверях. В ней было что-то птичье и что-то британское; думаю, она знала, зачем я пришел, но хотела сохранить иллюзию, что это не так.
– Мой сын Аарон работает на вас, не так ли? – спросила она. – Надеюсь, с ним все хорошо?
Я сказал, что Аарон работает со мной, а не на меня, и что мой визит не имеет к нему никакого отношения – я приехал повидаться с ее мужем по делу.
– Лу у себя в кабинете – я проверю, захочет ли он поговорить с вами.
Она быстро пошла прочь, держась очень прямо.
Шерри сказала:
– Я не думаю, что Рон вернулся домой, иначе мы бы его услышали.
– Уверен, Рон сам о себе позаботится.