Покойная жена бывшего мужа
Шрифт:
– Нет, – хором ответили мы с Бариновым.
– Как это – нет? – Семен Евгеньевич даже слегка подпрыгнул от возмущения. – Использование колдунов и магов, с их экстрасенсорными возможностями, – это самые прогрессивные веяния в современной криминалистике! Как же вы работаете?
– По старинке, – шеф покосился на часы, – все больше головой да ногами. Вы простите, Семен Евгеньевич, но у нас не так много времени. Если вы припомните что-нибудь важное, например каких-либо недоброжелателей Елизаветы Петровны или друзей покойной Натальи Перевозчиковой, будем вам очень благодарны.
Шеф
– Но я же об этом и говорю! – Ставровский тоже вскочил и продолжил, энергично размахивая руками: – У одного моего знакомого тетушка – экстрасенс! Колдунья Веденея! Нужно только добыть несколько предметов, принадлежащих покойной, – лучше всего, конечно, ювелирные украшения, но можно и что-нибудь попроще. Расческу или косметичку… и обязательно фотографию! Мне не совсем удобно обращаться к Олегу, но вам он не откажет, я уверен! А Веденея сразу определит, какое на женщину было наложено заклятие и кто его наложил.
– Заклятие? – Я вспомнила предупреждение Елизаветы Петровны: все, что говорит Семен Евгеньевич, надо делить на четырнадцать. Да хоть на сто сорок четыре, все равно бред получается.
А старый артист теперь всплеснул руками в мою сторону:
– Разумеется, заклятие! Неужели вы думаете, что здесь обошлось без сглаза? Без наведения порчи?
Не стану пересказывать всю ахинею, которую он нес дальше. Но Александру Сергеевичу удалось его выставить только минут через пятнадцать. Причем, клянусь, не прибегая к физической силе. Не сочтите за подхалимаж, но все-таки наш шеф – великий человек!
Избавившись от Ставровского, Баринов откинулся на спинку кресла, потер виски и распорядился:
– Чаю мне. Крепкого, с лимоном и сахаром. А потом брысь отсюда. Не можешь ехать к Васнецову, значит, поезжай к Перевозчикову. Заодно Нину домой забросишь.
Крепкий сладкий чай с лимоном шеф получил через три минуты, а вот мы с Ниной немного задержались в офисе, чтобы навести «вечерний порядок». Я занялась подоконником-кухней, а Ниночка очищала свой стол – убирала все бумаги в папки, а папки, в зависимости от важности лежащих в них документов, на полки стеллажа, в стол или в сейф.
– Перевозчикова была права. – Прежде чем спрятать, Нина быстро проглядела протокол беседы со Ставровским. – Разговор с Семеном Евгеньевичем никакого смысла не имел.
– Это точно. – Я обнаружила на подоконнике пару коричневых пятен от заварки и принялась их оттирать. – А все равно интересно: на живого артиста посмотрели. На народного.
– Я так и не вспомнила, где его видела, – пожаловалась Нина, открывая сейф. – В сериале, что ли, каком? Главное, лицо знакомое, а вспомнить не могу.
– Я тоже. Крутится что-то в голове – то ли белогвардейца играл, то ли доктора… Походка у него… – я выбросила мокрую салфетку в корзинку для мусора и пошевелила пальцами, словно это могло помочь мне подобрать нужное слово, – внушительная.
– И голос запоминающийся. – Нина сложила папки в сейф и заперла его.
– Все равно странный он, этот Ставровский. Перевозчикова, конечно, предупреждала, но я не думала, что все настолько запущено.
– Особенно он в конце разгулялся, – хихикнула Нина. – Даже жалко, что это выступление, кроме нас, оценить некому.
– Пусть Сан Сергеич копию протокола Сухареву передаст, – предложила я.
– Думаешь, Евгений Васильевич понесет фотографию Наташи к колдунье Веденеє?
– Не понесет, так хоть посмеется.
– Сухарев? Мы с тобой об одном человеке говорим?
– Хм. Пожалуй, ты права. Володя Стрешнев, тот еще оценил бы. А Евгений Васильевич на юмор неважно реагирует.
– Кто в милиции служил, тот в цирке не смеется, – с мрачной миной продекламировала Нина и выключила компьютер. – Ты закончила? Я тоже готова. Поехали?
Я высадила Нину около ее дома и отправилась к Перевозчикову. Поехала без предварительного звонка, поскольку мой напарник уверен: неожиданный визит имеет КПД на тридцать процентов выше, чем встреча, к которой человек успел подготовиться. Как-нибудь при случае надо выяснить у Гошки, кто этот КПД замерял и каким образом.
Дверь мне открыл немолодой мужчина среднего роста и плотного телосложения. Он устремил на меня вопросительный взгляд:
– Вам кого?
– Добрый вечер. Я бы хотела поговорить с Олегом Борисовичем Перевозчиковым.
– К вашим услугам. – Мужчина слегка поклонился. – А вы, простите?..
– Детективное агентство «Шиповник». – Я показала удостоверение, которое держала наготове. – Меня зовут Рита.
– Детективное агентство? – Олег Борисович проигнорировал мое удостоверение, да и на меня смотрел без интереса. – Странно. Впрочем, заходите.
Он провел меня в просторную опрятную комнату. Узкий высокий книжный шкаф, парная ему горка с хрусталем, диван, два кресла и телевизор на тумбочке со стеклянными дверцами. Около одного кресла – старомодный торшер с проволочной подставкой для газет (в данный момент там лежал телефонный справочник) и круглый журнальный столик. В центре столика расположилась кружевная салфеточка, а на ней стеклянная ваза, похожая на большую коньячную рюмку, на треть наполненная разноцветными стеклянными шариками. Такие же рюмки-переростки украшали две полки горки, одна спряталась среди книг и еще одна, снова на салфеточке, пристроилась на подоконнике. Я сразу подумала, что вазочки с шариками – это, несомненно, увлечение покойной Наташи Перевозчиковой, уж очень вся эта пестрая стекольная продукция не вязалась с Олегом Борисовичем.
Невысокий, как я уже сказала, и плотный, он относился к той категории мужчин, которых принято называть видными. Приятное лицо, хотя черты, на мой вкус, несколько крупноваты. Внимательные темные глаза за стеклами очков в массивной оправе и широкие, сросшиеся на переносице брови придавали ему вид «благородного ученого». Костюм Перевозчикова был не по-домашнему элегантен – безупречно белая рубашка и темные, тщательно отглаженные брюки. Только на ногах не ботинки, а мягкие домашние мокасины, да вместо пиджака на плечи наброшена теплая вязаная кофта.