Покойся с миром

Желязны Роджер Джозеф

— В это невозможно поверить, — наконец сказал Уолт.

Мария промолчала.

— Согласен, — сказал я. — Только ребята, которые затеяли все это и споспешествовали дальнейшему развитию событий, очень даже способны в это поверить, но они вычеркнули меня из списка действующих лиц. Я не знаю, какую функцию выполнял и почему, но, похоже, теперь всем на это наплевать. Поэтому я обо всем этом рассказал вам. Теперь мои слова и поступки не имеют значения. Словно ничего не произошло. А еще мне захотелось просто поплакать на чьей-нибудь груди.

— Жаль, что попросил тебя

рассказать об этом, — сказал Уолт и сжал губы. — Теперь мне будет мерещиться Саси в каждом углу.

— Саси? — переспросил я. — Кто это такой?

— Гнусный мужик, который бросает бомбы, берет в заложники дипломатов и удерживает людей у себя помимо их воли.

— Никогда не слышал этого имени.

— Это кличка. О нем была небольшая заметка в «Нью-Йорк таймс» некоторое время назад. Может быть, это не физическое лицо. Просто его имя несколько раз появлялось на требованиях о выкупе, и его скандировали на демонстрациях.

— Он давно в деле?

Уолт усмехнулся:

— Порядка двухсот лет. Полное имя — Саси-Перере. Герой многих легенд, в которых он выступает маленьким чернокожим эльфом. Носит красный ночной колпак, курит длинную трубку и прыгает на одной ноге. Получает истинное удовольствие от разных преступлений. Неплохое имя для революционного лидера, хотя, как мне кажется, о революции он не думает.

— Что дальше?

— Я думаю, лучше всего объяснить его дальнейшие действия как выход из партии. В течение нескольких лет существовало движение, становившееся то активным, то пассивным, — движение за выход Сан-Паулу из состава Бразилии и признание города и штата независимым государством. Последний раз эта новость попала на страницы газет в начале шестидесятых. Кажется, именно в то время был впервые упомянут Саси. Как революционер, а не как эльф.

— Насколько сильно движение сейчас?

Он пожал плечами:

— Не знаю. И никто не знает. Потому что никто не понимает, что происходит в Бразилии, и меньше всего сами бразильцы. Но лично мне понятно одно: в штате Сан-Паулу самая сильная полиция в стране. Есть такая аксиома: тот, кто управляет армией, управляет государством. Другое дело, что здесь никто не может сказать наверняка, кто именно управляет армией. Уж во всяком случае, не военачальники.

— Судя по всему, что-то пошло не так.

— Пойми, это же феодальная страна в постиндустриальном обществе. Сан-Паулу торчит, как палец у голосующего на дороге. Огромное поселение, урбанизированное, промышленное, богатое и развивающееся, представляет собой аномалию, и существуют распри, стремящиеся выйти наружу. Вряд ли это можно назвать мечтой марксиста. Совсем наоборот, по моему мнению. Могу предположить, что некоторые радикальные элементы, особенно те, которых заставляли заниматься самой грязной работой, хватаются за морковку, которую им предлагает Республика рабочих Сан-Паулу или кто-то еще. Может быть, морковкой размахивает именно Саси. Или его двойник. Мои друзья думают об этом.

— Ты считаешь, что именно такие люди посадили нас в тюрьму и допрашивали? — спросила Мария.

— Похоже на то, — ответил он. — Политические действия требуют денег на всех уровнях,

а в деле Бретана замешаны большие деньги. Вы оказались не в нужном месте не в нужное время и начали врать. Они хотели выпытать у вас все, что вам известно. Вы же сами говорите, что они узнали бы больше, если бы постарались лучше.

— Почему же они остановились на полдороге? — спросила Мария.

— А чего ради им стараться? Вы безобидны. Какой вред вы способны им причинить? Никакого. Что вы способны с ними сделать? Аналогичный ответ. Ничего. Такие люди не всегда полные чудовища. Некоторые из них умеют работать скальпелем, а не топором. Может быть, вам и впрямь повезло.

Мария тихо засмеялась.

— Да уж!

— Мне кажется, что повезло, — сказал Уолтер, закурив сигару — Возможно, вас спасла обычная человеческая порядочность. Или их напугало упоминание Овидием ЦРУ. Возможно, они рассудили так: если гринго и впрямь работает здесь по другому делу, то в случае его гибели сюда нагрянет целая свора ищеек и выяснится, что их агента убили люди, которые находятся в оппозиции к поддерживаемому США правительству. Ваше освобождение сделало еще более неясным личности пленивших вас людей и их мотивы. Возможны варианты. Смерть, с другой стороны, могла бы сузить поле поиска и одновременно привлечь излишнее внимание. В любом случае вам повезло.

— Но мы сможем опознать их, Моралеса и других, — сказала Мария.

— Ну и что? Скорее всего, вы больше никогда их не увидите, а даже если увидите, ваши показания против них ничего не стоят. Этот Моралес может даже не оказаться Моралесом, состоящим на службе в местной полиции.

— Верно, — согласился я, — и у нас ничего не осталось.

— Лучше, чем оказаться убитыми.

— Чем будем заниматься? — спросила Мария.

— Думаю, завтра вы позволите мне поводить вас по музеям. Вы там еще не были, а стоит, сами убедитесь.

— Согласна, — сказала она. — А ты, Овидий?

— Прекрасное предложение.

— Я имел в виду… — начал было Уолтер.

И тут Мария как-то скверно улыбнулась мне.

— Мы могли бы заняться чем-нибудь другим, — сказала она.

Я кивнул. Только ссоры мне и не хватало.

Ситуация стана более спокойной, мы поймали такси и договорились встретиться завтра у Музея современного искусства. Мария не произнесла ни слова, пока мы возвращались в отель. В вестибюле я взял газету, просто чтобы заняться хоть чем-нибудь.

Мы ходили от полотна к полотну, из зала в зал, из одного крыла здания в другое. Мария держала меня за руку, мы двигались медленно, не всегда обращая внимание на то, что было перед нами, не всегда слыша то, что говорил Уолтер. Музей, как мне показалось, был великолепным.

Прошлой ночью мы поругались. Оставалось только надеяться, что номера в отеле были звуконепроницаемыми.

Она не разговаривала со мной, я решил поступить так же. Повесил пиджак на вешалку, расположился в кресле и начал читать газету. Некоторое время она провела в ванной комнате, потом вышла из нее. Походила по номеру. Посидела. Закурила. Сидя и куря, уставилась на меня.