Покровитель
Шрифт:
– Рут и Тельма мои лучшие подруги, с ними в комнате живут Тамми Хинсен и Ребекка Богнер. Но я не думаю, что Тамми и Ребекка нашли взаимопонимание с Рут и Тельмой, поэтому…
– Мы хотим научить вас жить с людьми, которые отличаются от вас. Общаясь только с одними девочками, ты не сформируешь своего характера. Как бы то ни было, дело вот в чем; я не могу заниматься переселением до завтрашнего дня, я сегодня занята. Поэтому я хочу знать, могу ли я положиться на тебя, что ты проведешь ночь одна.
– Положиться на меня? – спросила Лаура в недоумении.
– Скажи мне правду, девочка. Могу я оставить тебя одну на ночь?
Лаура не могла понять, каких неприятностей ждала социальная служащая от ребенка, оставленного одного на ночь. Может быть, она ожидала, что Лаура так забаррикадируется в комнате, что полиции придется взламывать дверь, травить ее слезоточивым газом и заключать в наручники.
Лаура была по-прежнему в недоумении.
– Конечно, все будет о'кэй. Я не ребенок. Со мной все будет в порядке.
– Ну что ж… Хорошо. Сегодня ночью ты переспишь одна, а завтра мы этим займемся.
Выйдя из цветастого кабинета миссис Боумайн и поднимаясь по лестнице на третий этаж, Лаура неожиданно подумала: «Белый Угорь, Шинер, будет знать о том, что она осталась одна на ночь». Он знал обо всем, что происходило в Маклярой, у него есть ключи, и он может вернуться ночью. Ее комната была рядом с лестницей, поэтому он может в считанные секунды проскользнуть в комнату и овладеть ею! Он оглушит ее или напичкает наркотиками, сунет в мешок и отнесет в подвал, и никто не будет знать, что с ней случилось.
Она развернулась на втором этаже и, прыгая через две ступеньки, бросилась обратно к кабинету миссис Боумайн, но, выскочив в коридор, чуть не столкнулась с Угрем. Он нес швабру и вез на тележке бак с водой, предназначенной для мытья полов.
Он усмехнулся ей. Может быть, это было только плодом ее воображения, но она была уверена – он знает, что она будет ночевать одна.
Ей нужно было пройти мимо него в кабинет миссис Боумайн и умолять ее о переселении на ночь. Она не могла обвинить в чем-то Шинера, иначе ее могла ждать судьба Денни Дженкинса, которому никто не поверил, но она могла найти другие причины для своего мнения.
Она также могла броситься на него, сбить его в таз с водой, двинуть ногой в пах и предупредить, чтобы он не связывался с ней. Но он отличался от семьи Тигель. Майк, Флора и Хазел были слабоумными, противными, невежественными, но относительно нормальными психически. Угорь был невменяем, и трудно было предугадать его реакцию на эти нападения.
Пока она колебалась, его улыбка расширялась, обнажив кривые желтые зубы. Его щеки порозовели, и Лаура поняла, что это говорило о его желании, которое у нее вызывало тошноту.
Она ушла, стараясь не бежать, пока не скрылась из вида. Она направилась в комнату Акерсонов.
– Ты будешь спать здесь сегодня, – сказала Рут.
– Конечно, – сказала Тельма, – ты останешься в своей комнате до вечерней проверки, а потом проберешься сюда.
Из своего угла, где она делала в кровати домашнее задание по математике, Ребекка Богнер сказала:
– У нас только четыре кровати.
– Я буду спать на полу, – сказала Лаура.
– Это запрещено правилами, – возразила Ребекка.
Тельма потрясла кулаком в ее сторону.
– О'кэй, хорошо, – согласилась Ребекка.– Я ведь нe говорила, что не хочу, чтобы она оставалась здесь. Я просто сказала, что это запрещено правилами.
Лаура ожидала возражений Тамми, но та лежала на синей поверхности покрывала и смотрела в потолок, погрузившись в свои собственные мысли и ничуть не интересуясь их планами.
В отделанной дубовыми панелями столовой, за обедом из телятины с картофельным пюре и зеленью и под наблюдающими глазами Угря Тельма сказала:
– А что касается вопроса миссис Боумайн о твоей надежности… Она боится, что ты попытаешься покончить жизнь самоубийством, оставшись ночью одна.
Лаура не поверила этому.
– Дети уже делали это здесь, – печально сказала Рут.– Поэтому они поселяют по двое даже в очень маленьких комнатах. Одиночество… это одна из причин, которая наводит на мысль о самоубийстве.
Тельма сказала:
– Нам с Рут они не позволят остаться вдвоем в маленькой комнате – мы близнецы, потому они думают о нас как об одном человеке. Им кажется, что как только закроют дверь за нами, мы повесимся.
– Это смешно, – сказала Лаура.
– Конечно, смешно, – согласилась Тельма.– Вешаться это не очень достойно. Очаровательные сестры Акерсон – Рут и я – имеют склонность к большому драматизму. Мы бы совершили харакири украденными столовыми ножами или если бы мы только могли удержать бензопилу…
Эти споры велись приглушенными голосами, так как взрослые воспитатели присутствовали в столовой. Воспитательница третьего этажа – мисс Кейст – прошла мимо стола, за которым сидела Лаура с близняшками. Тельма прошептала:
– Гестапо.
Когда мисс Кейст отошла, Рут сказала:
– Миссис Боумайн неплохая женщина, но она плохо разбирается в том, что делает. Если бы она подольше присмотрелась к тебе, Лаура, она бы никогда не стала беспокоиться, что ты покончишь жизнь самоубийством. Ты живучая.
Гоняя несъедобные остатки пищи по тарелке, Тельма сказала:– Тамми Хинкенс была однажды поймана в постели с упаковкой лезвий, которыми она пыталась вскрыть вены на руках.
Лаура была неожиданно подавлена этой смесью юмора и трагедии, абсурдности и мрачного реализма, которые характеризовали в целом их жизнь в Маклярой. То они добродушно передразнивали друг друга, то они обсуждали попытку самоубийства знакомой девочки. Она понимала, что истинное понимание всего происходящего здесь появится у нее лишь с годами, когда она, вернувшись домой, занесет все это в дневник наблюдений, который она уже начала составлять.