Покровитель
Шрифт:
Дорожка вела вокруг дома, пересекая другую дорожку, которая, очевидно, вела в глубь двора. Они прошли между домом и гаражом и вышли к машине.
Бренкшоу остановился позади «джипа» и ухмыльнулся:
– Грязь на номерах, – прошептал он.– Мудрое предостережение.
Когда она открыла заднюю дверцу, он залез в машину и осмотрел раненого.
Она оглянулась на улицу. Все было тихо.
Но если полицейский патруль Сан-Бернардино проедет мимо, он наверняка остановится, чтобы посмотреть, что происходит в доме доктора Бренкшоу…
Бренкшоу вылез из машины.
– Господи, у вас здесь
– Что, черт возьми, вас так удивляет? Вы думали, что я шутила все это время?
– Давайте привезем его в дом. Быстрее, – сказал Бренкшоу.
Он не мог поднять раненого один. Чтобы помочь ему, Лауре пришлось сунуть револьвер за пояс.
Бренкшоу не сделал попытки сбежать или сбить ее с ног и вырвать оружие. Вместо этого он тут же повез раненого к дому тем же путем, которым они пришли.
Она взяла «узи» с переднего сиденья и последовала за Бренкшоу. Она не намеревалась воспользоваться автоматом, но с ним чувствовала себя увереннее.
Пятнадцатью минутами позже Бренкшоу отвернулся от рентгеновского снимка, который висел на лампе в его лечебном кабинете.
– Пуля прошла насквозь. Она не задела костей, поэтому особенно волноваться не стоит.
– Отлично, – сказал Крис, сидя на стуле и счастливо жуя конфету. Несмотря на теплый дом, Крис был все еще в своей куртке, как и Лаура, которая хотела, чтобы они были готовы ускользнуть в любой момент.
– Он в состоянии комы? – спросила Лаура доктора.
– Да, он в коматозном состоянии. Но оно не связано с инфекцией, занесенной через рану. Для этого слишком рано. Если рану обработать, ему, возможно, вообще не грозит инфекция. Состояние комы вызвано потерей крови и шоком. Его нельзя было перевозить.
– У меня не было выбора. Он выкарабкается?
– Возможно. В его случае кома – это своего рода реакция тела для сохранения энергии и заживления раны. Он потерял не так много крови, у него нормальный пульс, поэтому такое состояние, возможно, не продлится долго. Когда вы увидели рубашку и халат, насквозь пропитанные кровью, вы подумали, что он потерял много крови, но это не так. Но ее и немало вытекло. Он был на грани. Но главное, кровеносные сосуды не задеты, иначе он бы чувствовал себя намного хуже. Все-таки его нужно отвезти в больницу.
– Мы уже думали об этом, – нетерпеливо сказала Лаура.– Мы не можем отвезти его в больницу.
– Какой банк вы ограбили? – спросил доктор насмешливо, но с меньшим юмором, чем во время своих предыдущих шуток.
Пока проявлялся снимок, он очистил рану, промыл ее йодом, посыпал порошком антибиотика и приготовил бинт. Потом он достал иглу, еще один инструмент, назначение которого она не знала, толстую нить из шкафа и положил все это на стальной поднос рядом с хирургическим столом. На столе лежал раненый, он был без сознания, на правом боку его удерживали несколько подушек.
– Что вы делаете? – спросила Лаура.
– Пулевые отверстия слишком большие, особенно входное. Если вы не хотите везти его в госпиталь, но хотите видеть его живым, я должен для этого кое-что сделать.
– Хорошо, только побыстрее.
– Вы думаете, что полиция может ворваться в дверь в любую минуту.
– Есть кое-что похуже, – сказала она, – гораздо хуже.
С тех пор как
Бренкшоу зашил рану и перерезал нить:
– Швы рассосутся, – потом перебинтовал грудь раненого широким бинтом.
Острый запах лекарств вызывал тошноту у Лауры, но ничуть не беспокоил Криса. Он сидел в углу и продолжал жевать конфеты.
Ожидая проявления снимка, Бренкшоу сделал также укол пенициллина. Потом он подошел к высоким белым металлическим шкафам и достал две бутылочки.
– У меня есть наркотики здесь, которые я продаю бедным пациентам, чтобы они не взламывали аптеки в их поиске.
– Что ж это? – спросила Лаура, когда он подошел к ней и протянул эти две бутылочки.
– В этой пенициллин. Три раза в день с едой, если он, конечно, сможет есть. Думаю, он скоро придет в себя. Если он не придет в себя, то начнется обезвоживание, нужно будет сделать внутривенное вливание. Не давайте жидкость через рот. Когда он в состоянии комы – он захлебнется. В другой бутылочке еще один антибиотик. Только при необходимости и не больше двух раз в день.
– Дайте мне еще. А лучше давайте весь свой запас.– Она показала на шкаф, где были сотни таких бутылочек.
– Ему не понадобится так много. Он…
– Может быть, и не понадобится, – сказала она, – но я не знаю, какие проблемы нас еще ждут впереди. Может быть, антибиотики понадобятся мне или моему мальчику.
Бренкшоу долгие время смотрел на нее.
– Во что вы, Бога ради, влипли? Это похоже на одну из ваших книг.
– Просто дайте мне, – Лаура замолчала, пораженная тем, что он сказал.– На одну из моих книг? Одну из моих книг! О Господи, вы знаете, кто я!
– Конечно. Я узнал вас сразу же, когда вы стояли на крыльце. Я читал триллеры, как я сказал, и хотя ваши книги несколько другого жанра, они трогают душу, поэтому я их читал тоже, а ваша фотография есть на задней обложке. Поверьте мне, миссис Шан, ни один мужчина не забудет ваше лицо, увидев его хоть однажды, даже если он увидит его на фотографии и даже если он будет также стар, как я.
– Но почему вы не сказали?
– Сначала я принял все за шутку. Посудите сами, та театральность, с которой вы появились на крыльце ночью, револьвер, грубый разговор… все казалось розыгрышем. И поверьте мне, что многие из моих коллег, которые знают вас, сочли бы все это за шутку и подыграли бы вам.
Показав на своего спасителя, она сказала:
– Но когда вы увидели его.
– Я понял, что это не шутка, – сказал доктор. Крис заторопился к матери, вытаскивая изо рта конфету.