Покровитель

Кунц Дин Рей

– Я думаю, ты прав, – сказала Лаура.

Они вылезли из машины и посмотрели на мерцающий, мигающий и сверкающий фасад Пицца Парти Палас Толстяка Джека.

Неоновыми лампами были обведены не только буквы названия местечка. Ими был украшен весь фасад здания, крыша, каждое окно и входная дверь. Кроме того, на крыше были установлены два огромных неоновых щита, окрашивающих яркими отблесками клубы тумана, вившиеся в воздухе. На одном щите светилась огромная неоновая пицца, на другом – улыбающееся лицо клоуна.

Неонового света было так много,

что каждая капля дождя, падающая с неба, переливалась всеми цветами радуги, как будто они были частичками радуги, развалившейся на мелкие кусочки. Каждая лужа тоже сверкала радужными цветами. Эффект был ошеломляющим, но это было лишь подготовкой ко входу в интерьер пиццерии, где царил хаос, который должен был сопутствовать формированию вселенной триллион лет назад. Официанты и официантки были одеты в костюмы клоунов, привидений, пиратов, космонавтов, ведьм, цыган и вампиров, а поющее трио в медвежьих шкурах прогуливалось от стола к столу, смеша детей гримасами. Старшие дети сгрудились возле видеоигр, электронное сопровождение которых смешивалось с песнями трио и криками детей.

– Сумасшедший дом, – сказал Крис.

У входной двери их встретил Доминик, главный партнер Толстяка Джека. Доминик был высоким, бледным, как мертвец, мужчиной с печальными глазами, что никак не увязывалось с веселой обстановкой в пиццерии.

Повысив голос, чтобы ее можно было слышать сквозь этот шум, Лаура спросила Толстяка Джека и сказала:

– Я звонила раньше. Я старая подруга его матери, – это был пароль, который значил, что нам нужно оружие, а не пицца.

Доминик нагнулся к ней, чтобы не повышать голоса:

– Кажется, вы уже были раньше.

– У вас хорошая память, – сказала она.– Год назад.

– Идите, за мной, – сказал Доминик загробным голосом.

Им не нужно было проходить сквозь хаос обеденной комнаты, что вполне устраивало Лауру, которая могла быть узнана кем-нибудь из посетителей. Они нырнули в одну из боковых дверей вестибюля, в коридор, который вел мимо кухни и кладовой в личный кабинет Толстяка Джека. Доминик постучал в дверь, пропустил их внутрь и сказал Толстяку Джеку:

– Старые друзья вашей матери, – потом он оставил их наедине с крупным детиной.

Толстяк Джек подтверждал своей внешностью свое прозвище. Он был пять футов ростом и триста пятьдесят фунтов весом. В сером шерстяном костюме в обтяжку, он выглядел как те толстяки на фотографиях журналов, которых диетики ставят на холодильник, чтобы бояться съесть лишний кусок еды; в действительности он сам был похож на холодильник.

Он сидел в широком кресле за массивным столом и не поднялся навстречу.

– Только послушайте этих маленьких бестий, – сказал он Лауре, игнорируя Криса.– Я специально расположил свой кабинет в глубине здания, чтобы сюда не долетали звуки, но их крики и вопли слышны так, как будто я сижу прямо посреди этого ада.

– Но это всего лишь смеющиеся дети, – сказала Лаура, стоящая с Крисом перед столом.

– Миссис О'Лири тоже была всего лишь старухой со старой неуклюжей

коровой, но, однако, она спалила Чикаго, – мрачно сказал Толстяк Джек. Он жевал батончик «Марса». Где-то за стеной ревел нестройный гул детских голосов.– Чтоб вы подавились, маленькие тролли.

– Там настоящий сумасшедший дом, – сказал Крис.

– Тебя кто-нибудь спрашивал?

– Никто, сэр.

Серые глазки Джека были глубоко вдавлены в пухлое лицо. Он перевел их на Лауру и сказал:

– Вы видели мою новую неоновую рекламу?

– Вы имеете в виду клоуна?

– Да. Разве он не прекрасен? Я сам разработал его, изготовил и установил ночью так, что на следующее утро уже было поздно предъявлять мне претензии. Чертовы городские власти любят покаркать.

Толстяк Джек уже давно был в ссоре с городскими властями Анахима. Властям не нравилась его яркая неоновая реклама, которая затмевала сам Диснейленд. Толстяк Джек потратил десятки, если не сотни тысяч долларов на судебные разбирательства и штрафы, он даже провел какое-то время за решеткой за пререкания с судом. Он не был анархистом, но не терпел посягательств на свои права свободно думающей личности.

Он занимался незаконной торговлей оружием по той же самой причине, по которой устанавливал неоновые рекламы. Это был своего рода вызов властям, посягающим на свободу личности. Он мог часами говорить о дьявольском правительстве, каковым являлось, по его мнению, любое правительство, и на этот раз не о модифицированных «узи» говорил, а Лауре и Крису приходилось выслушивать бесконечные объяснения того, почему правительство не имеет права даже издавать законы, преследующие убийства.

Лаура не питала большой любви к правительству, ни к правому, ни к левому, но она не питала особых симпатий и к Толстяку Джеку. Он никогда не признавал законности какой-либо власти.

Теперь, после того как она протянула Толстяку Джеку свой список, узнала цену и отсчитала деньги, он повел ее и Криса сквозь потайную дверь в задней стенке шкафа в его кабинете, по узкой лестнице, ведущей к его подпольному складу нелегального оружия. Хотя его ресторан и был сумасшедшим домом, в его арсенале царил почти идеальный порядок: коробки с различного вида оружием были расставлены по металлическим полкам, в соответствии с калибром и стоимостью; здесь было по меньшей мере тысяча единиц разного оружия. Он мог предложить ей два модифицированных автомата «узи».

– Чрезвычайно популярные автоматы, со времени попытки покушения на Рейгана, – сказал он. Предложил «чиф спешиал» тридцать восьмого калибра. Стефану нужен был кольт «Коммандор» девятимиллиметровый парабеллум с девятизарядным магазином и глушителем.

– У меня его нет, – сказал Толстяк Джек, – но я могу предложить вам кольт «Коммандор Марк IV» тридцать восьмой супер с девятизарядным магазином и парой глушителей к нему. У меня есть еще глушители к нему, если нужно.

Она уже знала, что он не может предложить нужную ей амуницию, но когда он дожевал «Марс», то объяснил: