Покрывало для Аваддона

Галина Мария Семеновна

– Паузу держит, – поясняет поэт Добролюбов.

– Послушайте, – вдруг звучным артистическим голосом произносит

Лохвицкая, – кто испортил воздух?

Напряжение достигло высшего накала.

– Но… – нерешительно бормочет Добролюбов.

Лохвицкая упирает руки в бока и мрачно оглядывает зал.

– Молчи, Додик. Кто пукнул, спрашиваю? Ах ты, фраер засраный, чем тут сидеть в приличном месте, воздух портить, поди, скажи спасибо своей маме, что она вовремя аборт не сделала…

– Но, Верочка…

– Что – Верочка? Я уже тридцать лет Верочка.

– Сорок пять, – машинально поправляет

Добролюбов.

Господи, думает Ленка, да что творится?

– Занавес, – выкрикивает поэт Добролюбов, – скорее дайте занавес.

– Господь с тобой, – говорит Ленка, – тут занавеса сроду не было…

Лохвицкая тем временем продолжает возмущаться: -…и ты, – это уже девочке с телевидения. – Чего вылупилась-то? Убери свою пукалку, пока я её сама не убрала – ноги отдельно, объектив отдельно… Чего тут снимать? Как я стишки читаю? Да это не стихи, а дерьмо собачье. Додик на коленях умолял – прочти да прочти… Пишет сам не знает что, а я стой, читай… говнюкам всяким… да пошли вы…

Конец ознакомительного фрагмента.